То «заика», то «золотуха»

— Раны — были, но… несущественные. «Шальная пуля» и, как говорят ещё, «пуля-дура» — обходила нас стороной! Пока и гранаты ещё — где-то взрывались… И отовсюду — слышался свист и грохот! И да, конечно, мы падали… Как же — без этого? Да ещё и… со мной! Тут же и — закрывали головы… Но а после — вставали, как не бывало, и бежали дальше! Ну а… Да! «Пять этажей» — это вам не шутки! Девять пролётов, считай, и по десять же ступенек! Так ещё — и с «маленькими» детьми… Да и — «на каблуках»! Это. Был. Ад! Настоящий и… Прямо-таки — «кромешный»! Но и, вполне же удачно вновь избежав окон и того, что ещё можно было назвать «ими», мы всё-таки поднялись ко мне на этаж и… Вот тут… Тут-то — я и остолбенела! — И, будто ещё и для большей же «полноты и красочности, яркости картины», впала в ступор — и на кушетке! Замерла — на ней: будто ещё и таким образом же показав — как могу зависнуть и в мыслях. Меж мирами! Реальностью и сном… Жизнью и воображением… с фантазией! Но и вот только лишь к горю, а не «счастью», это всё и там — действительно было и происходило. Со временем — не улучшаясь и не легчая… Всё было — ещё живо и больно: как тогда! — Дверь квартиры — была вскрыта. А на пороге… На тёмно-коричневом коврике… Сидел средних размеров… Розовый плюшевый заяц! И в лапах у него — была небольших размеров светло-коричневая резная шкатулка: из которой доносилась — нежнейшая мелодия! Что-то похожее — и на… «музыкальную же шкатулку»! Были когда-то — такие! С балериной — внутри… Почти! Ведь и мелодия эта — сопровождалась ещё и… чем-то же ещё. Чем-то же — ещё и помимо… неё же! Правда, я и до последнего не могла уловить — чем именно! Ну а дети… Дети, конечно же, побежали к этому зайцу! Начали — гладить его… Тискать и сжимать — в своих объятиях… Пока одна из девочек — не вытащила из брюшка этой самой недетской, на и самом-то деле, игрушки — красный металлический будильник… в форме «сердца»! И меня же вновь — будто и той самой же грозой, молнией поразило! Пока и в мыслях же пролетало — лишь одно только слово: «детонатор»! Зато и тут же «вскрылся» — тот самый «странный звук», что сопровождал мелодию: «тиканье»… этих часов! А когда шок прошёл, и истерика же более-менее отступила, я, резко поднявшись, так же, ещё и «крепко», хватаю детей за руки и… бегу со всех ног же вниз!.. Но и не успеваем же мы пересечь и первый пролёт, как срабатывает взрыв — и все оставшиеся стёкла выносит наружу! В то же время как побелка… Зелёная краска к и тут же под ней — со стен… И белая же штукатурка с потолка — засыпают нас… с головой! И деревянные рамы — летят следом, царапая ржавыми гвоздями и оставляя после: уже новые раны, синяки и… занозы! — Хореография — хрень: в сравнении — с этим! И, механически, на автомате, растерев мельком предплечья и сами плечи, я опустила руки на живот, сжав кисти рук между собой, после чего начав «перебирать» большими пальцами, стараясь не цеплять их и не колоть кожу — бежевыми ногтями средней длины. — Главным же было — не упасть на стекло! В то время как и по ступенькам — скатилась голова того самого зайца… И, мигая своими пластиковыми карими глазами с красными индикаторами вместо зрачков, «металлическим» голосом, из зашитого напрочь и наглухо красного тканевого рта, с пришитыми поверх двумя белыми тканевыми зубами, произнесла: «Что?.. Кровь — потекла? Ты была — плохой девочкой… А «плохих девочек» — надо наказать!». Голос — пробрал до мурашек! И… Ха! То ли был хорошо отточен и даже заточен — на переводчике. То ли и я уже сама, резко и со страху, начала разбирать и главное «понимать» — слова. Ясно же — кто его подложил! Но и это же я могла выяснить — и после… Дети — заплакали! Сели на пол, отказываясь куда-либо и дальше идти… Но и, отпихнув от них и себя же остатки игрушки, я взяла их за руки — и потащила силком вниз! И достаточно лишь было покинуть подъезд — как нас окружили полицейские… И, обступив со всех сторон, повели в укрытие! Детей — решено было увезти в больницу, погрузив их в белую карету с красным же крестом скорой помощи… А меня же… Я же только вышла на улицу — как и тут же согнулась от боли в левом плече! Стрелок — был на крыше; и угодил — точно в цель! ОМОН — кинулся к подъезду. А я… Я же — облокотилась на тёмно-зеленую железную изгородь площадки и… закричала от боли! Да… Как подбитый и подстреленный зверь. И без «как»! Слёзы — душили… Но и выходить же всё — никак не хотели. Боль резала — куда сильнее пули. Пусть она — и застряла… Но и будто же ещё и жгла — изнутри! — Сморщившись от неприятного покалывания, вернувшегося от и с воспоминаниями — фантомом, я покачала головой из стороны в сторону, будто и стараясь выкинуть их, таким образом: сначала — из головы, а после — и вытрясти через уши. — Скорая — так и не отъехала! Ни через минуту. Ни через «пять»… Погрузившись в себя, я не сразу расслышала — где и, на самом-то деле, опасность… Не «расслышала», да! А «увидела»… В глазах же — всё тех же детей… Обступивших тёмно-зеленую гранату… без металлической чеки! И… Не помню — что! Не помню — и «как»… Но я — подпрыгнула! Подпрыгнула и… Уже через секунды, наверное, даже и «три» — была у «их» машины. И, схватив эту самую гранату, отбежала и… откинула её подальше!.. Но и, видимо, «положенные десять секунд» истекли всё же — чуть раньше. И да… Она — успела и отлетела… Но и не так далеко, как следовало и… хотелось бы!.. Взорвавшись — почти рядом с моим же собственным лицом!.. Я улетела — на метра два и… потеряла сознание!