Тобольский узелок

- Как положено арестанту, без лишних беспокойств,- ответил Томилов, обнаружив басовитый с хрипотцой голос.

- Ну, это такой уж порядок. А арестантом мы вас не считаем.

Томилов прищурился - видимо, удивился, но виду не подал.

- Вызвали мы вас вот зачем,- пристально наблюдая за ним, начал Михеев.- Нашли мы здесь клад один. Говорят, что он ваш.

- Какой? - негромко осведомился Томилов, поглаживая бороду и пряча глаза под густыми бровями.

- А что, у вас много их тут было оставлено? Вот и перечислите.

Томилов помолчал, обдумывая ответ.

- Да ведь кто его знает, что вы кладом называете. За полвека-то чего не бывало…

- А все же?

- При белых золотишка коробочку схоронил, боялся - отберут. Да потом и сам не нашел, то ли выследил кто, то ли я место запамятовал.

- А еще?

- Ну, мешок соболей, это уж при красных, на черный день приберег…- вспоминал Томилов, все поглаживая бороду и поглядывая на Михеева.- Ложки серебряные жена еще в девятнадцатом, когда белые уходили, без меня в старом дому закопала -так больше и не видывала их.

- А еще что? - донимал его Михеев.- Поценнее что-нибудь?

- Поценнее? - прищурился Томилов.- Может, не мое нашли? Поценнее ничего не было.

- Ну, кто бы другой стал в ваших владениях что-то прятать? Без вашего участия не обошлось бы.

- Так ведь кто его знает… Нет, не помню такого,- решительно заявил Томилов, оставив бороду в покое и снова уложив руки на коленях.

- Так… Не хотите, значит, сказать.

- Отчего не хотеть? Сказать бы можно, только нечего. Если что запамятовал-напомните.

- Да что нам с вами в прятки играть, Василий Михайлович… Клад-то найден. Надо только вспомнить, как это было, да признать - то ли это самое. Чтоб других не путать. Тогда с вас и спросу больше нет.

Томилов снова надолго задумался.

- Нет, не упомню,- упрямо тряхнул он головой.- А раз нашли - покажите, может, и признаю. Тогда н скажу все.

- А мы думали,- разочарованно протянул Михеев,- что вы сами вспомните. Так вернее было бы.

Томилов молчал, угрюмо набычившись, всем своим видом давая понять, что сказать ему больше нечего.

- Ну, что ж,- встал Михеев.- Придется предъяви!ь вам то, что мы нашли. Но, последний раз хочу спросить - может, сами скажете: что и как. Заранее оно лучше бы.

- Нечего мне пока сказать,- отрезал Томилов.

- Поедем, товарищ Саидов,- сказал, собирая бумаги, Михеев.- Проводим Василия Михайловича.

Томилов охотно признал своими предъявленные ему сети и мотор. Он даже словно повеселел, вспоминая, когда и как прятал их.

- Это вы верно говорите,- сказал он Михееву, похлопывая рукой по маслянистой поверхности двигателя.- Для нас, промысловиков, это самое большое богатство. Мы не купцы, нам не деньги для оборота нужны, а такое вот добро. Теперь его нипочем не достанешь. Зато найдешь-кум королю. Без всяких капиталов на ноги встанешь. И себя и других прокормишь.

- А хотелось бы снова на ноги-то встать? - спросил Саидов.

- Так ведь хотел не хотел, какой теперь разговор. Плотник я теперь,- усмехнулся Томилов.- Ликвидированы мы теперь как класс…

- Ну, что мне за это будет? - осведомился он, когда все вернулись в кабинет Михеева.

- А ничего. Сам все рассказал, прояснил дело, снял обвинение с человека, которого мы заподозрили в том, что он украл это добро с пристани, можно даже спасибо сказать,- успокоил его Михеев.

- И вам спасибочко,- солидно поблагодарил Томилов.- Теперь куда мне?

- А хоть куда. Вот вам пропуск. Идите, устраивайтесь с жильем - отдохнуть где-то надо, а у нас удобств особых нет. Найдете квартиру-то?

Томилов в раздумье поглаживал бороду, разглядывая пропуск.

- Как не найти, город большой. Прощевайте пока…

- Ты что? - удивился Саидов, когда Томилов ушел.- Ведь я его под расписочку…

- Ничего не случится, Саша. Так надо,- успокоил его Михеев.- А ты теперь распорядись: с Томилова глаз не спускать. С Мезенцевой тоже. Потом приходи, думать будем.

Вечером Мезенцева, закутавшись в шаль, глухими переулками пробралась на зады огорода саидовской тетки, к которой она, узнав о приезде Томилова, устроила его на квартиру. Василий Михайлович сидел на колоде, прислонившись к стене баньки, укрытой в кустах бузины. Увидев его смутно темнеющую фигуру и вспыхивающий огонек папиросы, Мезенцева огляделась и решительно перелезла через прясло.

- Погаси цигарку-то! - сердитым шепотом бросила она, подходя к Томилову и усаживаясь рядом.

- Здравствуй, что ли, Марфа Андреевна,- ответил он, ватаптывая огонек.

- Будь здоров. Как устроился? Никого не видел?

- Все как девка твоя посланная наказала. Лавку на кухне отвели, покормили. Хозяйка-то сродственница?

- Да нет, в монастыре в школе когда-то учились, помнит. Ну, что, зачем пожаловал? Добро проведать?

- Добро, Марфа Андреевна, твое, а не мое. Ты и проведывай, мое дело сторона.

- Ну, не говори, дело теперь наше, общее. Одной веревочкой связаны. Ты ж меня и уговаривал. А то бы лежать ему на дне Иртыша.

- Что уговаривал - правильно. Нельзя так добром распоряжаться. Ценности-то какие… Все пароходство Иртышское купить на них можно, да и еще останется.

- Нишкни ты! - прошипела Мезенцева.- В бане-то нет ли кого?

- Нет, на замке она.