Точка

— Что же я тогда испытывал? — спросил Искин.

Но Рамбаум словно не услышал вопрос.

— Это я уже не говорю про то, что составные части должны взаимодействовать друг с другом посредством то ли электрических цепей, то ли шарниров и шестеренок. Но ладно, ладно, — сказал он. — Я подумал, а что, если юнит — это, скорее, биомеханическое устройство? Что, если он выращен как живая клетка? В конце концов, фольдланская наука стоит на передовом крае в изучении клеточных структур, их строения и функционирования. Возможно, и Кинбауэру неожиданно удалось, как в чашке Юлиуса Петри, воспроизвести на фабрике необыкновенную культуру, которой посредством облучения рентгеновскими или радиоволнами можно придавать определенные свойства и даже, в какой-то степени, программировать. Так я думал, пока Варбург и Кребс не оставили и камня на камне от моих построений. Они сказали, что одна энергетическая составляющая клетки являет собой такой каскад химических реакций по формированию аденозинтрифосфата, как универсального энергетического источника, и высвобождению углекислого газа и воды, что о том, чтобы воспроизвести это в искусственном клеточном организме, можно не заикаться еще лет сорок-пятьдесят. А может и все сто! Собственно, биологическую природу юнитов они отвергли едва ли не хором.

— Извините, но все это можно легко проверить, — взволнованно сказал Искин. — У Кинбауэра был целый склад с запасами.

Рамбаум кивнул.

— Был. Все так думали. Но оказалось, что большинство контейнеров заполнены металлическим порошком, который к юнитам вообще никакого отношения не имеет. Просто мелко перемолотый алюминиевый порошок.

— Но если бы нам в кровь вводили алюминий…

— Это понятно. Как мне сказали, он бы осел и капсулировался в капилярах, зарос соединительной тканью. В больших количествах, наверное, образовал бы тромб в кровеносном сосуде. Что же тогда кололи вам, Людвиг? И здесь мы не находим ясного ответа. Самая, на мой взгляд, непротиворечивая версия: это были витамины и опиаты. Наркотический раствор, который повышал внушаемость и вызывал галлюцинации. Ведь что интересно — все уцелевшие заключенные фабрики верят именно в юнитов. Значит, на всех них, и на вас, Людвиг, оказывалось целенаправленное воздействие по формированию определенных ощущений. Зачем это нужно было Кинбауэру? — Рамбаум пожал плечами. — Возможно, сначала он задумывал все как безобидную шутку. Все эти программы, все эти планы по единому Фольдланду… Но однажды шутка перестала быть шуткой, и он не смог остановиться.

Искин улыбнулся.

— То есть, мы жили в мире своих фантазий?

— Я склоняюсь к этому, — сказал Рамбаум. — Я инициировал операцию по встрече с вами, пусть и в не слишком удобном для вас формате, Людвиг, так как у меня еще имелись сомнения, что за аферой я, возможно, упускаю какие-то реальные плоды изысканий Кинбауэра. Но все ваши комментарии идеально соответствуют моему предположению. Со всем Фольдландом, с канцлером и фольдстагом Кинбауэр провернул удивительный, невозможный сеанс массовой веры в пустоту, в то, чего не может быть, в крохотных жучков-паучков, которые по радиоканалу или самостоятельно программируют людей на необходимые действия. Материнство! Бесстрашные солдаты Родины! Беспрекословное подчинение! А знаете, почему все попались на такую грандиозно обставленную аферу? Потому что Кинбауэр выразил их затаенные мечты. Мою мечту о превосходстве фольдландского гения над прочими придурковатыми и спесивыми народами в том числе. Мечту Эллера. Мечту Штерншайссера.

— А Сальская область? — спросил Искин. — Это тоже фантазия?

Рамбаум улыбнулся.

— О, Сальская область! Я все ждал, Людвиг, когда вы ее упомянете, и, наконец, дождался. Да, Сальская область, казалось бы, должна не оставить от неверия в юнит-технологии и камня на камне. Превосходная операция! Медицинские фургоны и волеизъявление народа. Невиданное мирное оружие! Страх и обморок Европы! Но что за всем этим стоит, если приглядеться повнимательнее? Что там произошло на самом деле?

— Голосование о присоединении к Фольдланду.

— Правильно, — сказал Рамбаум. — Но если бы вы изучили вопрос, Людвиг, то вамстало бы ясно, что фокус с вакцинацией юнитами — не совсем фокус. Вы бы обнаружили, что Сальская область около семидесяти лет считалась спорной территорией, что профольдландские настроения там успешно культивировались добрый десяток лет, что соседствующий Баренц даже в самые тяжелые времена помогал области продовольствием и горючим, что, в сущности, эти земли и заселены-то преимущественно дойчами. И вы бы, кстати, узнали, что область с полвека была наделена автономией, иначе голосование не имело бы никакого смысла.

Искин шевельнулся.

— Вы намекаете, что и без юнитов исход голосования был бы тем же?

Рамбаум кивнул.