Точка Бифуркации IX (СИ)

— Ваше Императорское Величество, — подала голос Инна Геннадьевна, после небольшой паузы и гляделок со мной. Её глаза на мгновение блеснули огнём ненависти. — Мы признаём, что часть земель в прошлом действительно принадлежала роду Черногвардейцевых, однако уже долгие десятилетия они находятся под нашей защитой. Наша семья превратила их в продуктивные, активно развивающиеся территории, вложив немалые средства, — она выдержала паузу, уставившись на Романовых скорбным взглядом. — Передача этих земель нанесёт нашему роду колоссальный ущерб.

— Колоссальный ущерб был нанесён моему роду, когда ваши люди развесили свои флаги в нашем городе, — возразил я ровным голосом, сохраняя холодное спокойствие. — А сейчас вы просто остаётесь при своих, Инна Геннадьевна. Хотя, если исходить из настоящей справедливости, то за то, что Пожарские сделали с моим родом, мне бы стоило забрать у вас вообще всё. Или вы наивно полагаете, что мне неизвестно кто именно убил моего отца? Я. В своём. Праве!

В помещении повисла напряжённая пауза. Княжна сжала губы, бросив на меня холодный взгляд, однако что-либо отвечать на мои слова не стала.

— И именно этим мы и займёмся, если вы сегодня рискнёте отказаться от заключения мира. И к слову, — на этот раз я повернулся в сторону Романовых, — а где сам Пожарский? Он жив? Её Светлость вообще уполномочена в правах заключать какие-либо соглашения от лица всего своего рода?

— Судьба Геннадия Семёновича неизвестна. Его тело не смогли найти, — ответил на мой вопрос Владимир Анатольевич и, нахмурив брови, твёрдым стальным голосом добавил: — В любом случае, в данной ситуации гарантом будущей сделки буду выступать я. Со всеми вытекающими последствиями для тех, кто захочет её нарушить. И никакой уловки у Пожарских, если вдруг они задумали намеренно отправить Инну Геннадьевну заключать нелегитимные договорённости, не выйдет.

Следом император задумчиво склонил голову, медленно постукивая пальцем по поверхности стола, как бы взвешивая сказанное. Наконец, он откинулся на спинку кресла, пристально посмотрев на каждого из нас.

— Возвращаясь к нашему разговору, я считаю ваши требования и амбиции понятными и в определённой мере готов признать их… оправданными, — начал он, неторопливо излагая свои мысли. — Но всё же с не меньшей ясностью я вижу, что самостоятельно вам по-прежнему не суждено достичь взаимопонимания. Ваш конфликт, учитывая всю историю взаимной неприязни, перешагнул черту, за которой мирное решение едва ли возможно. Поэтому мои действия будут строгими и решительными, — он пристально взглянул на Инну Геннадьевну, будто призывая её осознать всю весомость своих слов. — Во-первых, сразу поясню, что ни одна из ваших сторон не может рассчитывать на какие-либо репарации.

Княжна нахмурилась, но монарх не позволил ей вставить и слова, жёстко и безапелляционно продолжая:

— Ваши запросы, госпожа Пожарская, изначально далеки от реальности. Ваша семья должна осознавать, что без моего вмешательства в этот конфликт, ваш род мог бы уже в ближайшее время оказаться на грани полного исчезновения. К такому мнению по отдельности пришли не только мы с сыном, но и отдел имперских аналитиков. Поэтому предлагаю оставить притворство и блеф для другого места, в этой комнате мы будем обсуждать реальные вещи, — сказанное монархом будто обухом ударило Пожарскую, лицо которой исказилось в несогласии. Впрочем, перебивать Романова женщина не решилась. Тем временем, отметив, что его слова были услышаны, монарх, особо недовольно оглядел нас с княжной и холодно продолжил: — Если кто-то здесь считает, что мы не вели счёта причинённого вами урона и убытка империи или наивно думает, что ваше противостояние обошлось стране и её гражданам бесплатно — вы глубоко ошибаетесь. Каждому роду будет выставлен соответствующий счёт. Поэтому рекомендую вам серьёзно умерить свои аппетиты и перейти к обсуждению условий, которые можно претворить в жизнь. Иначе, эти самые аппетиты начнут расти уже у меня.

Эти слова отразились на лицах собравшихся, как ледяной удар. Мне стало ясно, что своим заявлением император перечеркнул едва ли не восемьдесят процентов из списка требований, который выдвинула Пожарская. Я заметил, как её лицо покраснело, что выглядело довольно странно. Неужели Пожарская рассчитывала на что-то другое?