Точка Экстремума (СИ)

Киборг приложил ладонь к считывателю, и створки разъехались. Он первым шагнул в помещение, заслонив Ретту обзор.

— Хелена, привет! — прогрохотал Деймон. — Привел к тебе новичка. Вергилий просил без очереди — у нас тут андроид…

Внезапно сделалось мерзко. С тех пор, как он оказался на «Афелии», ему уделяли много внимания — но вовсе не потому, что уважали его. Просто он может быть им полезен. Как и своим бывшим хозяевам, которые в конце концов избавились от него. Ретт невидящим взглядом смотрел на улыбавшегося Деймона, тот громко щелкнул пальцами перед носом новичка.

— Проходи, тебя ждут, — ничего не заподозрил киборг.

Андроид шагнул в помещение с белыми стенами, разительно отличавшееся от того, где его осматривала Зера. Кабинет, подумал он, слово всплыло из глубин сознания. Вдоль стен тянулись полки, заставленные плоскими металлическими рамками. Сейчас они были непримечательны, но Ретт знал — при включении между ними появляется голографическое изображение.

Напротив вмонтированного в стену иллюминатора, транслировавшего голоснимок зеленого луга под голубым небом, располагался стол каплевидной формы, белый с бледно-фиолетовыми прожилками. За ним Ретт увидел рыжеволосую девушку с очень светлой кожей. Глаза психолога были неестественно голубыми и ярко светились. Взгляд ее застыл, она смотрела куда-то в пространство перед собой. На виске ее светилось голубое кольцо цребрального импланта.

Дверь за Реттом закрылась, он шагнул вперед. Психолог тут же «ожила», лучезарно улыбнулась ему и пригласила сесть, указав на кресло через стол.

— Доброе утро! — голос ее звенел радостью, словно она увидела лучшего друга. — Меня зовут Хелена. А вы — Ретт Калестон. Зера передала мне данные о состоянии вашего здоровья. Можете не сомневаться, с вашим телом все в порядке…

— И вы хотите понять, насколько все плохо с моим разумом?

Раздражение, досада, злость.

Ретт не собирался грубить ей, слова вырвались против воли. Он не понимал, чего она хочет добиться от человека, чья жизнь насчитывает один день. Хелена на секунду опешила, затем снова улыбнулась.

— В общем-то, да. Но не обязательно, что все будет плохо. Расскажите для начала, как вы себя чувствуете?

Андроид помедлил с ответом.

— Устал, — пожал он плечами. — В остальном — я не знаю. Я почему-то пока ничего толком почувствовать не могу.

— В отчете Зеры сказано, что вы лишились воспоминаний, даже тех, что должны были храниться в органической части мозга. Усталость — это нормально. Все происходящее для вас в новинку, и ваше сознание защищается от непривычно большого потока информации. Из-за этого вы чувствуете апатию. Через несколько дней интерес к жизни вернется.

Ретт закинул ногу на ногу, глядя мимо Хелены — он рассматривал пейзаж за ее спиной. Зеленый лужок казался ему каким-то идиотским. Захотелось уничтожить эту пасторальную картинку. Чтобы справиться со странными эмоциями, он вновь посмотрел на девушку. Она убрала рыжую прядь за ухо.

Рассказать ей о сне? Нет, не стоит. Он хотел оставить это воспоминание себе. Кроме него у Ретта больше ничего не было.

— Надеюсь, вы правы, — попробовал он улыбнуться в ответ, но по собственным ощущениям не слишком преуспел.

— Это нормально, — подбодрила Хелена. — Многие, попадая на «Афелий», находятся в шоке, а, получая назначение, начинают работать, потом становятся частью команды и потихоньку привыкают к новому образу жизни.

— Терапия трудом, — ухмыльнулся Ретт.

— Вы зря смеетесь, — девушка занесла что-то в свой настольный комтер. Андроид не видел, что написано на его голографическом экране: снаружи на нем сверкал логотип корабля, почему-то в виде буквы «Г». Хелена снова посмотрела на собеседника: — Когда человек чем-то занят, его не мучают плохие мысли. После физической работы в кровь выбрасывается эндорфин, чтобы помочь телу восстановиться. Вы чувствуете себя если не счастливым, то удовлетворенным. Вы скоро сами это увидите. Итак, еще один вопрос. Вы ощущаете себя разбитым?

Она назвала его человеком.

— Морально — нет, — лгать оказалось не сложнее, чем дышать, — Физически… Я бы проспал дня три в полных тишине и покое.

Снова запись в журнале.

— Вы раздосадованы тем фактом, что потеряли все свои воспоминания о прошлой жизни?

— Разумеется! — фыркнул Ретт. — Любой был бы, разве нет?

— Вы бы хотели знать, кто вы?

— Да.

— Почему?

— Потому что это помогло бы мне сориентироваться, — Ретт даже не раздумывал над ответом.

Хелена кивнула и снова принялась молча что-то записывать. Закончив, она вздохнула с такой печалью, словно сочувствовала Ретту всей душой.

— Я понимаю ваши чувства, — сказала она. — Предлагаю вам поразмыслить вот над чем: из-за отсутствия воспоминаний о прошлой жизни вы сможете проще начать новую. Многие беженцы подолгу не могут отпустить переживания жизни до «Афелия» и колоний. Им снятся кошмары и терзают воспоминания. Вам в этом смысле проще: вы можете полностью сосредоточиться на настоящем и будущем.

— Возможно.