Точка кипения крови

– А!.. – махнул рукой подполковник. – Все украинское пиво варят в подмосковных Мытищах на Волковском шоссе. Давай-ка лучше местного, нефильтрованного… Я в летнюю жару предпочитаю именно его.

Подозвав официанта, он попросил принести четыре кружки самого свежего пива. Заказ был исполнен молниеносно.

– Ты, кстати, не женился? – с удовольствием отхлебнул из кружки Броневич.

– Нет.

– Чего так? Тебе уж за тридцать. Не боишься навсегда остаться холостяком?

– А!.. – отмахнулся капитан. – Поначалу не было времени искать достойную пару. Отпуска короткие – пока отоспишься, пока проведаешь родственников и друзей… Ну а там, где мы с тобой воевали, романы крутить было не принято.

– Это верно. Но все же ты жалеешь, что уволился из армии.

– Как уже говорил, вспоминаю те времена каждый день, хотя умом понимаю, что делать мне сейчас там нечего.

– Почему?

Станислав пожал плечами:

– Во-первых, что может быть скучнее, чем командовать учебным подразделением? Ты прошел войну и согласишься со мной. После настоящей работы служба в тихом гарнизоне напоминает кладбище.

– Пожалуй, да. Не скажу, что мне нравилась война, но там я чувствовал себя в своей тарелке.

– Как говаривал старик Хемингуэй: «Любить войну могут только спекулянты, генералы, штабные и проститутки. Им в военное время жилось как никогда, и нажиться они тоже сумели как никогда».

– Это верно. Точнее не скажешь. А что же, во-вторых?

– А во-вторых, Володя, я в какой-то момент понял, что мы – военные – нашему государству попросту не нужны. Помнишь, меня после осколочного ранения отправили в отпуск аж на два месяца?

– Еще бы не помнить! Конец февраля двухтысячного года. Затяжная операция в Аргунском ущелье. Шатой мы тогда взяли, но Масхадов, Хаттаб и Басаев ускользнули. А тебя – израненного – мы на самодельных носилках километра три перли до площадки, где должна была приземлиться «вертушка».

– Верно, так и было. После госпиталя я вернулся в Новорубинск к матери и разом окунулся в мирную жизнь. Скажи, сколько мы тогда потеряли ребят при штурме Шатоя?

Броневич тяжело вздохнул:

– При взятии села погибло около полутора сотен человек. Затем, при отступлении боевиков, полегла почти вся шестая рота парашютно-десантного полка.

– Вот именно. Двести пятьдесят гробов отправилось к безутешным родителями, еще столько же искалеченных и израненных. А я приехал в Новорубинск и охренел. Хожу по улицам, смотрю телевизор и думаю: а где же траур по всей стране? Почему на всех каналах, как обычно, шутят федеральные клоуны, одуревшие ведущие ток-шоу расспрашивают кокаиновых наркоманов об их житье-бытье? Почему престарелые шалавы предлагают пожениться другим престарелым шалавам? Какого черта повсеместно играет веселая музыка и танцуют разукрашенные карлики? Одним словом, тогда у меня что-то щелкнуло в голове, и я потерял веру в наше государство. Навсегда потерял.

– Да, трудно с этим спорить. Все именно так, – грустно согласился подполковник. – И вообще, скажу я тебе… Мне-то на жизнь жаловаться грех: повезло – занялся нужным делом, попал в струю, пробился… Точнее, вовремя занялся строительным бизнесом. Ведь совсем недавно у нас в Новорубинске как было? Все строительные организации со всем наземным имуществом разворовали или, говоря цивилизованным языком, обанкротили бывшие тогда при власти мутанты. А мы наоборот – наладили производство, закупили технику. Но я не об этом. Я же отлично вижу, как живет простой народ.

– Согласен. Надо было очень сильно постараться, чтоб в стране стало хуже, чем при коммунистах.

Они молча выпили пива, поглазели по сторонам.

Вдруг Кармазин грохнул кружкой по столу и рассмеялся:

– А помнишь, как мы с тобой познакомились?

Владимир Николаевич на секунду задумался.

– По-моему, я тогда был майором, начальником штаба батальона. А тебя – молодого лейтенанта – прислали к нам командиром взвода.

– Точно. Тогда и состоялась наша первая встреча. А по-настоящему познакомились, когда брали Умалатова. Помнишь?

– Погоня на «уазике»?! – радостно воскликнул бывший подполковник.

– Ну да!

– О, это был еще тот боевик!..

* * *

Проскочив Ушкалой, темная потрепанная иномарка на большой скорости мчалась по шоссе, петлявшему между живописных горных склонов. Справа то появлялась, то исчезала под крутым обрывом река Аргун, несшая холодные воды к большому селению Шатой. За иномаркой, словно приклеившись, на дистанции метров двести-триста следовал темно-зеленый армейский «УАЗ».

Капитан Бородин уверенно вел автомобиль, почти не сбрасывая скорости на поворотах, легко обходя редкий попутный и молниеносно реагируя на встречный транспорт. Справа от Бородина беспокойно ерзал на сиденье майор Броневич. Сзади сидел молодой лейтенант Кармазин. Сжимая оружие, мужчины напряженно вглядывались вперед, где мелькала корма проклятой иномарки…

В этот день рота капитана Бородина патрулировала участок трассы. В полдень на «уазике» примчался Броневич и предупредил о том, что, возможно, по данному участку проследует колонна боевиков известного полевого командира Умалатова. Бойцы развернули два «бэтээра», заняли позиции, приготовились к встрече…