Точка Немо

Оглядев все это, Крюгер указал героям на верхнюю полку в углу: «Ваша кровать». Кровать была одна на двоих, но Крюгер объяснил, что со временем подыщет им место побольше — все-таки они «семейные» и имеют на это право. Верилось в это не очень — контейнер делили примерно восемь семей, и дополнительными спальными местами располагали лишь пары с детьми. Тут же в контейнер явился помощник Крюгера с пакетом, из которого выложил водоросли, пару вместительных пластиковых кружек по пол-литра каждая, ложки — такие же, грубого кустарного литья, как и кружки; но — самое главное — в пакете было два комплекта пластиковой, неудобной одежды, в которую Крюгер посоветовал новичкам тут же облачиться. После переодевания посеревший и изможденный Джеральд стал совершенно неотличим от обитателей острова. А Эмма, поставь ее в эту минуту рядом с другими женщинами острова, контрастировала бы с ними своими длинными, густыми рыжими волосами. Впрочем, это было исправлено почти тут же — пришел парикмахер, который ножницами состриг волосы почти до самой кожи черепа, и Эмма, с ее загорелым лицом, стала похожа на заключенного какой-то странной тюрьмы, которой в самом деле и становилась земля Немо для всех ее обитателей. Крюгер с сожалением наблюдал, как волосы Эммы падают в ведро, будто бы это были локоны его супруги или дочери, а не женщины, которую он видел впервые. Он недовольно огляделся, будто бы искал виновников своего же собственного распоряжения или просто случайных жертв, к которым можно было бы за что-нибудь придраться. Так люди осуждают традицию, не нарушая ее, чтобы не впасть в немилость к соплеменникам.

Но что бы ни клокотало в душе у Крюгера, он лишь пожелал супругам доброго вечера и сообщил, что завтра их заберут на работы. Несмотря на попытки Эммы спросить, что это за работы, что вообще происходит и так далее, по всему возможному списку вопросов новичка, просто ушел, да причем так, что Эмме и без слов стало понятно, что продолжать преследовать его расспросами бессмысленно.

Затем Эмма с Джеральдом молча поели сухих водорослей (потом соседи объяснили им, что водоросли следует размачивать, для этих целей в каждом жилом контейнере ежедневно наполняют ведро пресной воды общего пользования, оно стоит с другой стороны от туалета), и оба вырубились — также молча, прижавшись друг к другу, как могут прижаться только супруги, которые давным-давно вместе — с одной стороны, слившись в единое целое, с другой стороны — в нечто навеки разъятое. Через пару часов контейнер набился людьми — мужчины просто падали на свои койки, а женщины еще находили силы заниматься домашними делами, готовили и подметали пол вениками из пластиковых прутиков местной выделки.

Одна из женщин все присматривалась к Эмме. Дождавшись, когда Эмма с Джеральдом уснут, баба пошепталась со своей товаркой, подошла к спящим, залезла в выданный Крюгером пакет и заменила вещи Эммы и Джеральда, которые они сняли перед сном, на отрепье. Эмма, видимо, что-то услышала, проснулась и заметила подмену. Эмма возмутилась:

— Простите… вы что, забрали наши костюмы?

— А-ха-ха, костюмы! Спи, дуреха! Носи, что у тебя в мешке.

— Но это же наше, — возразила Эмма.

Тогда грубая, почти лысая баба в два шага приблизилась ней вплотную:

— А-ха-ха-ха! Дуреха просто перепутала! Сама заткнешься или тебе помочь? — прибавила она угрожающе, не терпя никаких возражений и пресекая продолжение диалога.

Баба отошла, решив, что вопрос закрыт, но Эмма двинулась за ней, в тот же момент подскочила ее сообщница и зарядила Эмме оплеуху, да такой силы, что Эмма отлетела к стенке. Джеральд проснулся, но на его помощь не приходилось надеяться, он все мял в руках плюшевого мишку Мими. Потом внезапно поднял глаза на Эмму:

— А где Мими, где наша малышка?

Эмма села на пол и разрыдалась, сжимая крестик Мими в руке.

Ночь их прошла без сна — Джеральд бормотал, тихо и невнятно, что-то о своей малышке Мими, а Эмма не смогла сомкнуть глаз — от страха, от боли, от внезапно разрушенной жизни. Обитатели контейнера — мужчины, женщины и дети храпели, сопели, постанывали, а еще пахли — жутко, смесью какого-то пластикового ядовитого дыма, фекалий, мочи, пота… Привыкнуть к такому запаху сразу невозможно, и он только нагнетал отчаяние и страх Эммы.

Не напрасно она боялась, что злобные обитательницы контейнера не уймутся: утром, едва сомкнув глаза, она почувствовала, что кто-то тянет из ее руки крестик. Эмма вскочила, но было поздно — крестик уже был в руках бабы. Эмма, не веря в свои силы, с трясущимися руками, робко двинулась в сторону воровки.

— Пожалуйста, это все, что осталось от моей дочки…

Баба криво ухмыльнулась, но тут открылась дверь контейнера, и в проеме показалась могучая фигура Крюгера.

— Ну что, на работу готовы? — обратился он к Джеральду и Эмме. Затем оглядел бабу, разложил в голове всю ситуацию, глянул в мешок Эммы. — А ну отдай все обратно. В бордель захотела, дрянь? Я тебя пристрою.