Точка невозвращения

— Сканируй пространство перед нами, — предложил он Григорию. — Нам нужно знать, что ждет нас впереди.

Мезенцев и сам прекрасно понимал, что его паранормальные способности в этом месте пригодятся всем им как нигде больше. Собравшись с силами (частое применение экстрасенсорики, фигурально выражаясь, убивало организм), он «осветил» пространство впереди, но ничего опасного не заметил. Тоннель бежал сначала прямо под небольшим уклоном, потом немного поворачивал налево и уклон становился больше. По следам электрических вихрей в районе потолка можно было судить о проведенном в тоннеле освещении, которое, очевидно, включалось по мере приближения вагонетки. Электроэнергию здесь умели экономить и просто так, непонятно для кого, лампочки не горели.

— Пока все тихо, — доложил он Кондратьеву.

— На сколько просматривается тоннель?

— Не до конца, если ты об этом. Но у нас километровый запас. В случае чего, остановиться мы всегда сумеем.

— Хотелось бы верить.

Электровагонетка плавно набирала ход. Тоннель ощутимо нырнул вниз, уклон стал больше. Вскоре линии железнодорожных путей раздвоились, стали появляться ответвления и тупики.

— Интересно мне знать, куда мы приедем, — задумчиво пробормотал Кондратьев. — Здесь по-хорошему необходимо обшаривать каждый закоулок.

— На каждый закоулок у нас нет ни времени, ни сил. С кем ты собрался это делать? Со мной да Мариной?

— Не кипятись. Я все понимаю, не идиот. Остается надеяться, что нас вынесет в самое сердце подземного комплекса.

Григорий все то время, пока катил в неизвестность, пытался понять, что же это за комплекс такой, чем здесь занимались, и что тут произошло. Идей имелась масса, но ни к одной из них он не спешил относиться серьезно.

Они ехали уже минут двадцать, но конца тоннеля до сих пор не было видно. Меж тем дальность паранормального взгляда Григория постепенно уменьшалась, и он никак не мог понять, с чем это связано. Просто создавалось такое впечатление, что там впереди что-то давило на его чувства и не желало, чтобы он раньше времени это самое что-то увидел.

Григорий, памятуя о наставлении Михаила, немедленно доложил тому об ощущениях.

Кондратьев сильно призадумался, как будто и правда мог решить данную проблему.

— Возможно, работает защита от таких, как ты, а возможно…

— Что?

— Результаты их действий ты лицезрел на поверхности. Не знаю, у меня нет нужного для правильных выводов количества информации.

Мезенцев погрустнел. Да, он чувствовал в себе силу, точнее, способности, он знал, что может и должен бороться с любым противником на своем псионическом, ментально-энергетическом уровне, но, если против него выйдет противник такого высокого уровня… Григорий не был бойцом от рождения. Он вовсе не желал иметь каких-либо экстраординарных умений. Все его навыки проявились случайно, и лишь готовность прийти на помощь да правильное воспитание заставили Мезенцева помогать людям, используя весь свой потенциал, а не проходить мимо. Но бойцом он не был, не было у него того несгибаемого духа, что отличал любого бойца от обычного человека, и вот теперь Григорий элементарно боялся. Боялся, что не справится, что не сдюжит, подведет себя, своих товарищей.

— Все будет хорошо, — услышал он чей-то шепот и из-за собственных мыслей не сразу сообразил, что это была Марина. Девушка каким-то образом почувствовала, что молодому человеку именно сейчас нужна поддержка, ведь от него очень многое зависит, быть может, даже жизни их маленького отряда.

И удивительно, но простое, обычное участие — помогло, придало сил. Не то чтобы Григорий в момент стал сильнее или почувствовал в себе силы справиться с любой угрозой, но определенный груз с его плеч все же спал. И в самое деле, а что он себя накручивает раньше времени? Сколько раз он говорил и себе, и Кондратьеву, что до конца не знает собственных возможностей. Может быть, когда наступит время драться, он проявит такую мощь, что всех врагов разметает за тысячу миль, и те из них, кто выживет, запрячутся на веки вечные в самые глубокие норы и убежища и будут сидеть там тихо-смирно. Очень вовремя всплыло в голове чье-то изречение, что страх — оружие дьявола. Что ж, это действительно так. Страх обезоруживает, и если ты не умеешь с ним бороться, если ты не способен заставить его работать на себя, то ты проиграл еще до схватки.

— Может и впрямь дьявол, — не заметил, как вслух произнес эти слова Мезенцев.

— Что? — не расслышал Кондратьев.

— Я говорю, может быть, дело не в науке и технологиях, а в элементарной мистике?

— В смысле?

— Ну, мы тут сидели, придумывали версии Катаклизма, и не обратили внимания на религиозные аспекты человеческого бытия. Что если, нам противостоит дьявол?

— И его пылающие легионы? — усмехнулся Михаил.

— Ну, пылающие, не пылающие… В конце концов, кто из людей может похвастаться тем, что видел его легионы?

— Бред, — независимым голосом заявила Марина.