Точка невозвращения

Друг за дружкой они высадились на платформу и довольно профессионально заняли оборонительные позиции, прячась за естественными и искусственными укрытиями. И если в возможностях Кондратьева никто не сомневался, то слаженные действия Григория и, в особенности, Марины могли удивить гипотетического стороннего наблюдателя. Впрочем, Мезенцев был в этом уверен, на неприятеля их действия не произвели никакого впечатления.

И никто не попытался их атаковать. Автоматические системы защиты, а они здесь находились в большом количестве, отчего-то бездействовали, словно приглашали людей в аккуратно расставленную неизвестно кем ловушку. Чувство надвигающейся опасности сделалось поистине невыносимым. Мезенцева пробил холодный пот, и он с громадным трудом подавил в себе панические мысли о бегстве.

Кондратьев паниковать и не думал. Любая экстремальная обстановка лишь раззадоривала его. Михаил высунулся из-за ящиков, осмотрелся. Опасности он так же не обнаружил, хотя и чувствовал ее всем нутром. Зато он обнаружил выходы со станции, которые необходимо было проверить. Справа от засевших людей, как раз в том месте, где заканчивался перрон, пол под небольшим углом уходил вверх. На нем явственно виднелись следы от шин, значит — погрузчик часто ездил именно в том направлении. Еще в стене в противоположном углу имелась двустворчатая дверь, открывавшаяся, судя по всему, автоматически. Рядом с дверью в стене был вмонтирован аккуратный пульт с цифровой клавиатурой и небольшим дисплеем, который в настоящее время горел красным. Именно дверь Кондратьев собрался проверить первой, но, подойдя к ней, убедился в том, что без кода доступа открыть ее будет невозможно. Красное табло свидетельствовало о том, что все замки были заблокированы.

— Ненавижу, когда нет свободы маневра, — резюмировал Михаил. — Придется идти по единственному пути.

— Раз другого выхода нет, то почему бы и нет, — поддержал командира Григорий. — Мы все равно собирались здесь все облазить.

Повернув за угол, они некоторое время шли, минуя тупиковые ответвления, по широкому и высокому ни то тоннелю, ни то коридору, способному вместить в себя пару грузовиков, пока, наконец, не уперлись в массивные железные ворота. Состояли они из двух массивных плит, уходящих вверх и вниз, и в настоящее время одна из них была практически утоплена в пол. Вторая с места так и не сдвинулась, что свидетельствовало о неисправности подъемного механизма и о нештатности сложившейся ситуации. Ворота должны были быть либо запертыми на все засовы, либо открыты полностью, а не находиться в некоем пограничном состоянии, в котором они сейчас пребывали.

— Пролезем? — предложил Михаил, осматривая массивную шириной в полтора метра плиту.

— Только быстро, — кивнул Григорий. — Не хочется мне быть раздавленным этакой дурой.

С соблюдением всех мер предосторожности, они проникли сквозь полураскрытые ворота и очутились в огромном холле, сразу наткнувшись на труп. Этот, в отличие от тех несчастных наверху, никем не был зарублен, зарезан или растерзан, а просто тихо и спокойно сидел в удобном кресле за компьютером, запрокинув назад голову. Одет он был в специфическую форму грязно-зеленого цвета, носил портативную рацию, закрепленную на ухе, был экипирован в отличный бронежилет, неизвестной даже Кондратьеву конструкции, а на бедре мертвого в пистолетной кобуре покоился пистолет Ярыгина ПЯ. Весь его облик указывал на то, что человек при жизни исполнял на Объекте функции охранника, и по какому-то неведомому стечению обстоятельств погиб на рабочем месте. То, что охраннику помогли перейти из этого мира в мир более светлый, никто из ребят не сомневался. Достаточно было хотя бы заглянуть мертвецу в глаза, чтобы увидеть в них застывший на веки вечные ужас. Парня что-то напугало, причем до такой степени, что у того не выдержало сердце, наверняка тренированное.

— Да, не радостная картина, — заметил Кондратьев, проверяя снаряженность магазина экспроприированного пистолета. — Где шампанское, красная ковровая дорожка, оркестр, наконец?

За то время, что Мезенцев пробыл рядом с суперсолдатом, он привык к специфическому юмору Михаила, и не обратил на его реплику никакого внимания. А вот Марину циничные слова и неуместные на ее взгляд шутки Кондратьева зацепили.

— Может, будешь думать прежде, чем говорить? — вскипела девушка. — Это, между прочим, живой человек. У него наверняка семья, дети есть. Ты подумал об этом, прежде чем молоть языком без костей?