Точка невозврата

— О, вот и глаза открыл! Жив, значит, — Скат опустил занесенную для очередного удара ладонь и, пытаясь поймать мутноватый взгляд спасенного, раздельно и громко спросил: — Эй, парень, ты меня слышишь? Видишь? Ну, давай-давай, очухивайся!

— Слышь, капитан. — Орехов опустился рядом с Катковым на корточки и, с новым интересом поглядывая на лежащего на палубе незнакомца, негромко спросил: — Мне показалось, или он и в самом деле что-то там про спутник бормотал?

— А хрен его знает, — пожал плечами пловец и снова принялся тормошить начавшего приходить в себя мужчину. — Вот оклемается чуток, мы его и расспросим — как он посреди моря в шторм один в лодке оказался…

— И как ты думаешь, кто он вообще такой?

— Ну, не Федя Конюхов точно! — Вячеслав холодно усмехнулся и кивнул в сторону темневшей у борта резиновой лодки, поднятой на палубу вслед за пострадавшим. — Лодка натовская, форма на нем тоже мало напоминает юбочки шотландских гвардейцев. Опять же винтовочка и прочая фигня. Да и акваланг с гидрокостюмом… Все это наводит на очень смешной вывод: а не попался ли нам… коллега, так сказать? Вот только почему он был один и кто его по башке так невежливо приложил — вон, какая рана слева, видишь? Тут пластырем или бинтом не обойдешься — шить надо… Э, летучий голландец, слышишь меня, нет? Не, плавает еще… Кстати, босс, ты рану ему зашьешь? Не люблю я это дело.

— Да без проблем, — наклонил голову Орехов и протянул руку: — Давай сюда свой набор юного хирурга. Сейчас забабахаем в лучшем виде! С детства обожаю рваные раны шить — если не себе, конечно…

Сергей пошевелил пальцами над раскрытым футляром спецаптечки, присматривая необходимое для обработки раны, и уже через минуту выстригал маникюрными ножничками волосы на голове спасенного бедолаги.

— Маленько больно, конечно, будет, но ты, парень, уж потерпи, — ловко орудуя ватным тампоном, смоченным перекисью водорода, приговаривал Орехов. — Сейчас мы тебя починим… Косметический шов не обещаю, но постараюсь поаккуратнее… Так, теперь вскрываем пакетик с нитками-иголками — все стерильное, не бойся… Вот так, раз шовчик… Готово! Еще разок… и еще. Вот и все — приходи, эскулап, любоваться!

Все разговоры на палубе, где присутствовали подполковник и Катков с мичманом, велись, естественно, на английском, поскольку спецназовцы давно уже взяли за правило за пределами России на языке родных осин и березок изъясняться как можно реже. Ни к чему лишний раз светить-разоблачать себя и наводить окружающих на нехорошие мысли…

— Ну что, дружище, оклемался малость? — Орехов присел рядом с мужчиной, со вкусом прикурил сигарету и выпустил дым в сторону. — Поговорим? Как тебя зовут-то? Надеюсь, не Ален Бомбар?

— Командир, а этот Бомбар кто такой? — не очень почтительно встрял в разговор Троянов, заканчивая по незаметному знаку, поданному подполковником, на всякий случай пеленать руки раненого широкой лентой скотча. — Прости, друг, но мало ли ты злодей какой…

— Бомбар? — переспросил Орехов и, понизив голос, рассеянно пояснил: — Да так, один веселый француз-путешественник. Вроде нашего Феди, только еще забавнее — на резиновой лодке Атлантику переплыл… Так что, родной, говорить-то будем? Имя!

— Том, — пленник тяжело, с трудом сглотнул и поморщился. Подумал немного и явно без особой охоты добавил: — Том Джексон.

— Уже кое-что, — довольно кивнул Сергей, доставая новую сигарету, — и как же ты, Том Джексон, оказался в открытом море один, в шторм, да еще и с разбитой головой, а?

— Я плохо помню, — попытался улыбнуться мужчина — получилось неважно. — А голову я разбил, кажется, как раз во время шторма. Просто поскользнулся на мокром полу и упал. Прямо головой о кромку мотора. Больше ничего не помню… Вроде бы рыбы были…

— Тут понимаешь, дружок, какое дело… — терпеливо продолжил подполковник. — Лодка у тебя натовская, винтовочка тоже армейская. Мы тут с ребятами посоветовались и пришли к выводу, что ты путешественник не простой. Снаряжение аквалангиста в лодке… И еще одна крохотная деталь: ты про спутник что-то там бормотал. Люди в отключке маму зовут, девушку любимую, а ты — спутник вспоминаешь! Я во многое верю, все в этом мире возможно, но столько совпадений сразу — это, согласись, перебор, двадцать два!

— Я не понимаю, что вы от меня хотите, сэр, — осторожно покачал головой спасенный — или все-таки пленник, что на данный момент было точнее.

— Да сущий пустяк! Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь о спутнике. Все!

— О спутнике? Простите, сэр, но я и понятия не имею, о чем идет речь. Клянусь вам!