Точка опоры

Она старалась не думать, что ее могут выследить и схватить, вела себя, как могла, осмотрительно.

Были у Димки и неприятности - то она не находила на месте нужного человека, то явка оказывалась настолько ненадежной, что приходилось скорее уносить ноги, но все это тонуло в радостном, возбужденном настроении, порожденном в общем-то удачными первыми шагами. И она спешила поделиться радостью с редакцией:

"Весь день на ногах, перед тем подряд три ночи не спала, и вот ни малейшей усталости, даже спать не хочется. Нравится мне здесь замечательно, чувствую себя восхитительно, точно рыба в воде".

За сорок пять дней Димка побывала в шестнадцати городах, три раза приезжала в Киев и всякий раз, не задерживаясь, проходила мимо почтамта. А почему - сама не знала. Просто не лежало сердце стоять в очереди к окну с табличкой "До востребования". Да и большой надобности еще не было напишут ведь только из Одессы, а у нее пока другие пути-дороги. Из редакции же она получала письма через надежные квартиры. Читала и восхищалась: Ильич уже знает, что волна студенческого движения подымается высоко, и он написал об этом статью в "Искру". Надежда Константиновна сообщила: "В статье указывается на необходимость рабочим пристать к студенческому движению". Как это хорошо! Очень и очень своевременно! В кишиневской типографии заказано десять тысяч оттисков. Их просят раскидать всюду.

"Конечно, раскидаем широко, - мысленно ответила Димка на письмо. - Я сама съезжу в Кишинев. Оттуда до Одессы - рукой подать. И там эта листовка пригодится: раздадут портовикам".

А что у них там в Одессе? Приплыл ли болгарин с новым транспортом "Искры"? Может, привез двенадцатый номер?

Молчат одесситы, как сомы. Две недели нет вестей. Не похоже на них. Вот и Марица уже волнуется: "От Тодорки все нет писем". А ведь Конкордия аккуратнейшая девушка. Зря молчать не будет. "Существует ли она?" - не без тревоги спрашивает Марица в новом письме. В самом деле, что там с друзьями? Живы ли? Надо ехать. Нельзя больше откладывать ни на один день.

И Димка пошла на почту. Нет ли письма на имя Д. О-лой? Должно быть. Она ждет. Давно ждет.

Чиновник, теребя ус, глянул на нее поверх очков; роясь в письмах, пробурчал:

- Не помню что-то... Кажется, нет... Да, точно - н-нет. - И вдруг голос его стал мягким, любезным. - Возможно, в дороге еще... Не огорчайтесь, мадам. Заходите.

Она зашла через день. Чиновник встретил улыбкой:

- Сегодня порадую. Получайте. И вот - второе.

Обрадованная письмами, Димка даже не взглянула на штампы, не проверила, какого числа письма пришли в Киев, не заметила, как в углу зала поднялся из-за стола усталый человечек в потертом котелке, словно ему кольнули иголкой ниже спины, и подошел мелкими шажками, как бы тоже за письмом до востребования.

Это был филер из летучего отряда Меньщикова. Кинув на Димку наметанный взгляд, он отметил: "Похоже, из-за границы прибыла. Модная!"

И с тех пор филеры, держась поодаль и сменяя один другого, всюду тащились за ней. В своих "проследках" отмечали чуть ли не каждый час: каким поездом "Модная" ехала из города в город, в какой дом заходила, с кем виделась, где ночевала, что несла в руках, кому оставила изящный сверток, коробку, саквояж или корзину; отмечали, когда она была одета в короткое черное пальто, когда в длинную ротонду, когда была в шляпе с дымчатым тюлем, когда в пуховой шали. Лишь одна ее примета оставалась постоянной - пенсне в белой оправе.

Ночной поезд мчится в Харьков. Надоедливо стучат колеса, раздражает тряска.

За окном черно, будто стекла облиты густыми чернилами.

Приоткрыв дверь купе, Димка выглянула в коридор. Ни души! И ей кажется, что во всем вагоне, кроме нее, нет никого. И проводник, вероятно, дремлет в своем служебном закутке.

Димке не до сна. Почти в каждом городе - огорчение или неладицы, как говорит Ильич. В Кишиневе Аким, тот самый Золотой Человек, которого так расхваливал Мартов, начал было набирать нелегальную газету "экономического" толка. Из-за денег! Это, понятно, не оправдание. И одумался Аким только после того, как пересказала ему, правда, смягчая выражения, письмо редакции, в котором Ильич упрекнул за нарушение всех правил организации, за неслыханный разврат. Слава богу, Аким рассыпал набор. Но теперь ворчит: "Сидим без работы".

В Киеве Басовский встретил ее с претензией: "Искра" мало дает груза". Может, он и прав. Надо бы больше. Он готов перевозить через Галицию хоть по двадцать пудов в месяц! Не прихватил бы у инакомыслящих.

А в Одессе - ой, горько вспоминать! - подстерегала беда. С комитетчиками, правда, удалось повидаться, но как выбралась из западни сама тому дивится.