Точка опоры

Кржижановский, отодвинув пустую чашку, встал и, извинившись, с папиросой в руках направился в переднюю. Владимир Ильич окликнул его:

— Курил бы здесь.

— Ты же вроде старовера! Табачный дым тебе как бесу ладан! — шутливо бросил Глеб Максимилианович, полуобернувшись в дверях. — Нет, не буду доставлять тебе головную боль.

За столиком продолжался разговор о друзьях по сибирской ссылке. Первым делом вспомнили Оскара Энгберга. Он, как и уговаривались, поселился в Выборге. Токарь на заводе. Отвечает на письма. Съездил в Кенигсберг за «Искрой». Жаль, что Шаповалова подсек ревматизм. Кажется, надолго. И всего обиднее, что так быстро «влетел» в Тифлисе Курнатовский. Видать, не поберегся. Да с его характером это, пожалуй, и невозможно: рысаку нелегко возить телегу тяжеловоза. В каких условиях он сидит — никто не знает. Недавно еще раз написали кавказским друзьям, чтобы помогли ему. При его здоровье это безотлагательно необходимо. А вот с Лепешинскими в Пскове хорошо: верны слову, активны.

— В последнее время что-то и они приуныли, — досадливо проронила Надежда.

— Уверен — это временно. Так, легкая хандра, — Владимир Ильич отпил глоток чая. — Лапоть не подведет.

— И мы не сидели без дела. — Зинаида Павловна, отодвинув чашку, выбралась из-за стола. — В Томске — прокламации, уличная манифестация. Представьте себе — три тысячи человек! Полиция даже в набат ударила!

— Об этом мы уже напечатали в «Искре». Для Сибири — большое событие. А Глеб Кржижановский прислал нам одну-единственную корреспонденцию о жуликах на Сибирской магистрали, разворовавших миллионы — Владимир Ильич ткнул пальцем в сторону передней, где курил гость. — Единственную заметку! На большее, видите ли, не хватило времени. — И, улыбнувшись, смягчил голос: — Это я ему по-дружески.

— Узнаю тебя, Брут! — крикнул Глеб Максимилианович из передней. — И на правду не обижаюсь. Но дай, Володя, срок.

— История нам не дает большого срока. Это, Глебася, надо помнить.

— Сибиряки еще покажут себя! — продолжала Зинаида Павловна. — В Томском университете до самых каникул шумели беспрерывные сходки.

— О студентах я пришлю письмо одного волгаря, — пообещал Кржижановский, входя в кухню. — Может, пригодится для газеты. Он там описывает, как через Самару проследовало вагонов двадцать пять со студентами, высланными в Сибирь. Это взбудоражило город. А одна партия подъехала к Челябе с красным флагом на крыше вагона.

— А какую песенку они распевали! — подхватила Зинаида Павловна и потрясла кулаком. — Про то, как министру просвещения Боголепову влепили пулю. Ты же поэт — должен помнить. Читай.

— Сейчас, сейчас, — Кржижановский встал. — Начало не помню. А второй куплет такой:

В министерскую траншею
Залетел снаряд
И попал министру в шею, —
Это за солдат.
Ордена, чины и ленты —
Целый воз наград.
Вот награда от студентов.
Я ужасно рад!

— Непременно пришли, Глебася, полностью, — попросил Владимир Ильич.

В передней залился звонок.

— Это Мартов, — сказала Надежда и пошла открывать дверь.

3

Осень оборвала с каштанов ржавые листья. Дворники смели их в кучи на асфальтовых тротуарах.

Ульяновы и Кржижановские шли по улице прогулочным шагом. Навстречу им шел веснушчатый мальчуган с ранцем за плечами; поравнявшись с кучей, слегка разметанной ветром, обошел вокруг нее, ногой пододвинул крайние листья в ворох. Направился к следующей куче. Все четверо оглянулись на него. Он и ту подворотил.

— Не распинал, — заметила Зинаида Павловна. — Немецкая аккуратность! С детских лет!

— Педагогам есть о чем подумать, — отозвался Владимир Ильич, перекинув взгляд с Кржижановской на свою жену.

Вот и последние дома предместья. Прямая дорога, проложенная между шеренгами пирамидальных тополей, еще не утративших зеленого наряда, вывела за околицу. По одну сторону в просветах между тополями виднелись сады с румяными яблоками на ветках, по другую — поля с желтыми квадратами пшеничной стерни, с малахитовыми клеверищами. Далеко впереди в сизой дымке дремали горы, принакрытые снежными одеялами.

— Манят они к себе, — сказала Надежда. — Как Саяны из нашей Шуши. Где-то там Тироль. Хочется съездить. В жизни не видала снежные горы вблизи.

— Дай срок, — съездим, — пообещал Владимир Ильич, широким жестом указал Кржижановскому на окрестности дороги. — Обычно мы гуляем вот здесь. Стараемся уйти за фруктовые сады, забраться подальше в лесок, где подичее и народу поменьше. Иногда хочется развести костерок, как бывало в Сибири, а нельзя. Строгости. Частные земельные владения, черт бы их побрал. Тут, Глебася, чай не вскипятишь — приходится всухомятку обходиться бутербродами. Или запивать пивом из горлышка бутылки. Пиво у них, надо отдать должное, везде отличное. Да мы сейчас отведаем.

И он, тронув Кржижановского за локоть, повел гостей к загородному ресторану, приютившемуся среди садов неподалеку от дороги.

— Примечательное место! Мы его узнали во время знакомства с демонстрацией по-немецки!