Точка опоры — точка невозврата

— Почему прожил? — самодовольно усмехается старик. — Жизнь продолжается, вот только молодёжь всё меньше интересуется историей нашего государства и той ценой, которую мы заплатили за его независимость. Даже нашему сыну это почти не интересно. Он, конечно, человек занятый, работа у него отнимает всё свободное время. Но нельзя же так! Мы с женой постоянно говорим ему, чтобы о себе подумал и своём будущем, мол, когда ты, наконец, женишься и подаришь нам наследника? Молчит, только усмехается. А ещё говорит, что у него столько работы, что не хватает времени не только на то, чтобы познакомиться с хорошей девушкой, а даже на то, чтобы посетить нас, своих родителей, которые отдали всё, чтобы он был такой, какой есть сейчас…

— А какой он сейчас? — не выдерживает Штрудель. — Чем он занимается сегодня?

— Простите, а кто вы такие? — удивляется старик. — Разве вы не знаете, чем он занимается?

— Мы его армейские друзья, — выкручивается Штрудель и машет в воздухе фотографией Ави, — двенадцать лет не виделись…

— Ну, тогда ладно… Я и сам не знаю точно, как называется организация, в которой он работает. Одно скажу — организация серьёзная и свою деятельность не афиширует. Да и Шауль, когда его спрашиваем, ничего не рассказывает. Ну, не рассказывает, значит, так и надо. Я-то знаю, что такое секретность — многое повидал в жизни…

— Может, дадите его адрес? Мы бы его навестили, от вас привет передали бы…

Старик закатывается от смеха над Лёхиной просьбой:

— Я ему сейчас позвоню, и он за вами подъедет. Уверен, что он будет рад своим старым армейским друзьям…

— Ни в коем случае! — чуть ли не хватает его за руки Лёха, опасаясь, как бы старик и в самом деле не принялся звонить своему непутёвому сыну. — Мы хотим ему сюрприз сделать и появиться неожиданно. То-то он обрадуется.

Откуда-то из глубины дома появляется старушка, мать Шауля, с подносом, на котором высокие бокалы и кувшин с водой, и внимательно оглядывает нас:

— А вы и в самом деле друзья нашего сына? Дайте-ка посмотреть фотографию.

Штрудель обречённо протягивает ей снимок, и она минуту вглядывается в него, потом тяжело вздыхает:

— Ничего без очков не вижу. Хотя за столько лет каждый из нас настолько изменился… — И прибавляет уже мужу: — Ну, что ты их допрашиваешь? Дай адрес и телефон сына! Охота мальчикам сидеть с тобой — им друга повидать хочется…

— Конечно, — сразу начинает суетиться старик и распахивает ежедневник, лежащий на телефонном столике, — вот, перепишите отсюда.

Штрудель мгновенно перекатывает адрес и сразу начинает торопиться:

— Ну, нам пора ехать. Времени мало, а то у нас выходной лишь сегодня, а мы хотели бы ещё посидеть вместе, пообщаться, в кафе сходить, отметить нашу встречу…

— Ох, я не уверен, что у него будет на это время, — печально качает головой старик.

— Ничего, что-нибудь придумаем…

Живёт Шауль Кимхи в одном из новых престижных районов Тель-Авива на берегу моря. Подъехав к дому на тихой зелёной улице, мы останавливаемся и начинаем прикидывать, как себя вести, встретившись с человеком, о котором, по сути дела, ничего не знаем. Как он отреагирует на визит незнакомых людей, если и с теми, с кем знаком, встречается с очень большой неохотой?

— Если он из какой-то серьёзной конторы под прикрытием Министерства Обороны, — рассуждает Штрудель, — то стандартное полицейское хамство тут не прокатит. А если станем разводить антимонии и что-то врать, то он просто захлопнет дверь и даже не станет с нами разговаривать… Что предлагаешь, шеф?

Я тоже думаю. Пока Лёха был в полицейской форме, ещё можно было ломиться напролом. Хоть это не самый оптимальный вариант, чтобы расположить человека к общению, но иногда такое срабатывает лучше, чем вежливое расшаркивание и интеллигентные экивоки. В нашем же случае мы вообще понятия не имеем, с кем придётся иметь дело.

— Полицейское удостоверение у тебя с собой? — спрашиваю я.

— Оно у меня всегда с собой.

— Тогда попёрли буром. По ходу дела решим…

Мы выходим из машины и идём к дому, поглядывая по сторонам и стараясь особо не светиться.

— Тс-с, смотри! — Лёха хватает меня за рукав и тянет в тень под дерево.

Входная дверь в доме Шауля распахивается, и оттуда высовывается спортивного вида парень с короткой стрижкой и оттопыривающимся из-под майки пистолетом. Оглядев улицу и не заметив нас, он что-то кричит в проём двери, и оттуда показывается ещё один такой же парень, толкающий перед собой человека с окровавленным лицом и руками, скованными за спиной наручниками.

— А ведь этот, с разбитой физиономией, и есть Шауль Кимхи. По-моему, это он на фотографии, — шепчет Лёха. — Что у них тут за баталии? А мы в самый раз подоспели… Что будем делать, шеф? Примем бой и спасём пациента?

— Подожди, — отмахиваюсь я, — давай посмотрим, что будет дальше.

А дальше события развиваются совсем для нас неожиданно. Человек с разбитым лицом неожиданно разворачивается и отработанным ударом ноги посылает переднего из парней в нокаут, но ничего больше сделать не успевает. Тот, что сзади, ловко подсекает его, и Кимхи катится по ступенькам, оставляя на камнях следы крови.