Точка преломления (ЛП)

Он лжец.

Я услышала лязг металла — это Шон поднял ворота. Сейчас нам ничего не оставалось, только ждать и быть готовыми ко всему.

Заработал двигатель, и в следующее мгновение грузовик дернулся вперед.

Я забралась между Чейзом и Билли на один из деревянных ящиков, стоявших рядами внутри грузовика. Такер сидел прямо напротив нас. Напряжение было таким осязаемым, как дым внутри "Веланда".

Зажав фонарь между плечом и щекой, Чейз осматривал надувшиеся пузыри, тянувшиеся от большого пальца моей руки через всю ладонь. Он открыл маленькую аптечку и начал протирать ожоги антибактериальным ватным тампоном, который с таким же успехом мог быть из стальных нитей. Он не смотрел мне в глаза. Ни разу с тех пор, как кричал на меня на крыше.

Второй рукой я поднесла ко рту нашу единственную бутылку воды, сделала маленький глоток и передала ее Билли. В сопротивлении было принято делиться, надо соблюдать традиции. Насколько мы знали, мы были единственными, кто остался.

— У кого есть оружие? — спросил Чейз. Его голос все еще хрипел из-за дыма.

Билли оглядел кузов, перед тем как робко достать девятимиллиметровый пистолет, который дал ему Уоллис.

— Похоже, только у меня, а?

— Ты когда-нибудь стрелял из этой штуки, малыш? — спросил Такер.

— Мне четырнадцать, — сказал Билли. Малышом его разрешалось называть Уоллису. Не Такеру.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Да конечно, — пробубнила я. Чейз велел мне держать руку на весу и с отстраненным видом принялся перевязывать ее бинтом.

– Я просто хочу сказать, что ему следовало бы отдать пистолет кому-нибудь из нас, у кого побольше...

Тут Такер запнулся, подняв глаза к металлическому потолку.

– ...опыта, – еле слышно закончил он.

Мое горло сжалось.

— Не выключай свет, — попросила я Чейза, когда он опустил фонарик. Я хотела держать Такера в поле зрения.

Грузовик остановился, и мы затаили дыхание. Я представила Шона на водительском сидении и пожалела, что не могу видеть то, что видит он. Я надеялась, что он нормально себя чувствовал.

Всего лишь светофор. Мы продолжили ехать, цепляясь за края ящиков, чтобы не потерять равновесия от тряски. Билли решительно положил пистолет между нами. Знак доверия, который я восприняла очень серьезно.

— Кстати, а что в этих ящиках? — спросил он и наклонился, пытаясь подцепить гвозди, забитые в импровизированное сиденье. Такер его опередил; когда он своей здоровой рукой оторвал крышку ближайшего ящика, послышался громкий треск.

— Так-то лучше.

Я настороженно смотрела, как он достает стеклянную бутылку с коричневой жидкостью. Пыль от проложенной между бутылками соломы кружилась в воздухе, словно снег.

— Виски, — сказал Чейз, снимая крышку с другого ящика. Horizons производили алкоголь? Поскольку алкоголь считался контрабандой для граждан, эта партия, должно быть, предназначалась для одного из сборищ МН, о которых говорила Сара. У меня вдруг возникло желание разбить все до единой бутылки.

Чейз перехватил горлышко бутылки, как дубинку. У нас под ногами лежало готовое оружие! Все же лучше, чем ничего.

— Уоллис однажды принес несколько бутылок, — сказал Билли, неожиданно засмеявшись. — Мы напились до потери сознания. Это было нечто.

Я вернулась к стоявшему рядом с ним ящику, подумав о том, как сильно он напоминал сейчас обычного мальчишку-старшеклассника. Из той жизни, которая казалась такой далекой, что я едва могла различить подробности. Как давно я видела Бет или Райана? Всего пару месяцев назад, но складывалось впечатление, что прошли годы.

— Как ты вообще его встретил? — спросил Такер.

Я поморщилась: его вопрос сыпал соль на свежую рану, и меня возмутило, что он вообще заговорил с Билли, но это не значило, что мне самой не было любопытно. Билли принялся отрывать этикетку с бутылки.

— Это произошло, когда он еще был солдатом, — ответил он. — Моя мама, она... выдала меня за деньги как беглеца.

Он неловко дернул плечом и начал сосредоточенно отрывать щепки от крышки ящика.

Такер фыркнул:

— Что же, теперь мы знаем, на чем ты специализируешься.

Билли делано засмеялся и сказал:

— Сперва она повела меня съесть чизбургер.

Как будто это каким-то образом оправдывало ее поступок.

Я не могла припомнить, когда последний раз ела чизбургер. Талоны на еду не принимали в ресторанах.

— Мы ели, когда появился тот солдат. Толстый дядька. Тогда я понял, что она задумала, и бросился бежать — прямо в руки к его напарнику, который ждал сразу за углом. Для старика он оказался слишком быстрым. Сделал мне подсечку своей дубинкой, и все бургеры помялись. Я так разозлился, что послал его.

— Должно быть, бургер того стоил, — заметил Чейз.

— Что он сказал? — поторопила я.

— Он... он велел мне подчиняться правилам.

Мы сидели в молчании. "Играть по правилам или не играть вообще" было главным принципом Уоллиса. Закрыв глаза, я снова увидела, как рушится крыша "Веланда".