Точка преломления (ЛП)

— А я ответил, что невозможно подчиняться правилам, если тебе нечего есть. И тогда он спросил, сколько мне лет, и я сказал, что шестнадцать, хотя на самом деле мне было одиннадцать. Он спросил, где мой отец, и я сказал, что он умер во время Войны. В этот момент нас догнал его напарник, но не успел он и слова сказать, как я услышал хлопок. И толстяк упал, мертвый. Прямо там, передо мной.

Казалось, будто через вентиляцию из кузова вытянуло весь воздух. Я велела себе не думать о перевозчике с Руди-лэйн, убитом у нас на глазах. Я велела себе не думать о маме. Чейз замер без движения, и, к моему удивлению, Такер тоже.

— Уоллис убил своего напарника? — уточнил Такер. — Жёстко.

— Тот сам напросился, — произнес Билли. — Так сказал Уоллис.

Я увидела, что Такер пристально смотрит на Чейза, который отвечает таким же напряженным взглядом. Я шевельнулась.

— Уоллис, и Риггинс, и... остальные, наверное, уже на пути в убежище. Уоллис всегда говорил, что таков план, — голос Билли сорвался.

Ощущение подавленности усилилось. Я потерла грудь ладонью, но комок внутри не исчез.

Линкольн погиб. Перед моим мысленным взором ясно возник его образ. Высокий и гибкий. С черными веснушками. Я задалась вопросом, как Хьюстон воспринял его смерть; я никогда не видела их по отдельности. А потом подумала, был ли он сам еще жив.

Уоллис. Риггинс. Братья. Все, кто рисковал своей жизнью, а потом возвращался домой поиграть в покер. Все они сгорели дотла. Сгорели в крематории размером с гостиницу.

— От отчаяния люди могут совершать глупости, — тихо сказала я Билли. Он сгорбился, ковыряя ящик между коленями.

— Она не была глупой, — ответил он. — Ты ничего о ней не знаешь.

Билли никогда раньше не говорил со мной так.

— Я не имела в виду...

— Она всегда получала то, что хотела. Всегда.

Я сглотнула, внутренне кипя от возмущения. Ясно, что это был не первый раз, когда мама Билли "выдала его". Уоллис был для Билли больше, чем семьей. Уоллис спас ему жизнь. Или, возможно, они спасли друг друга.

— Мне просто жалко, что моя кошка умерла, понимаешь? — примирительно сказал он.

Грузовик повернул, и нам пришлось удерживать равновесие, пока он не выправился. Скорость увеличилась. Шорох шин по дороге не давал сосредоточиться ни на чем, кроме опасности снаружи.

— Выезжаем на шоссе, — сказал Чейз.

Когда Билли уронил голову, я положила руку ему на плечи. Осторожно, как это делал Уоллис. Билли не издавал ни звука. Думаю, я была единственной, кто знал, что он плачет.

* * *

Проходили минуты, и с каждой из них мои мышцы все больше напрягались. Сказывалось изнуряющее нервное возбуждение и бессилие.

В бледном свете фонарика я видела нечеткие силуэты своих спутников. Билли спал, свернувшись на полу калачиком. Чейз сидел, склонившись над своими коленями. Такер, не в состоянии сохранять неподвижность, каждую минуту изменял позу. Кто более опасен? Убийца внутри клетки или снаружи?

Через полчаса у меня затекла шея. Я покрутила головой. У нас закончилась вода, и в горло будто песка насыпали.

Час. Никто не хотел сглазить, но все начали подумывать, что мы, возможно, уже в безопасности.

Когда я стала дышать более глубоко, то с болезненной остротой почувствовала запах пота, крови и густого дыма, который заполнял кузов. Вентиляция воздуха почти не шла, и от духоты меня начало мутить. Я прислонилась к прохладной металлической стене, позволяя неровностям дороги встряхивать мои кости.

В моем мозгу начал складываться план. Мы встретимся с Табменом на промежуточном пункте, но отправимся вовсе не в убежище. Ребекка все еще находилась где-то в Чикаго, и я не смогу вздохнуть спокойно до тех пор, пока мы не найдем ее. Я не знала, как Чейз воспримет эту новость, но ему не удастся переубедить меня. Он лучше, чем кто бы то ни было еще, знал важность данного слова. Ведь он обещал моей маме найти меня.

Я глядела на Такера, гадая, что у него на уме. Он всех обманул. Он вовсе не был тем рекрутом мечты, о котором говорили Уоллис и Шон. Я не могла представить, чтобы он сражался против своей драгоценной организации, быть частью которой он так гордился. Нет, он думал только о себе, о том, как получить повышение, как застрелить любого, кто попадется у него на пути, и сообщать ему местоположение убежища казалось ужасной ошибкой.

Но все равно я снова и снова видела его на третьем этаже гостиницы "Веланд", где он, окруженный дымом, отчаянно пытался спасти бесчувственного Шона. Как бы я ни пыталась, я не могла понять причину, почему он не сбежал из здания и рисковал своей собственной жизнью, чтобы заставить нас поверить в свою добродетель. Вероятным объяснением было лишь то, что он был совершенно безумен — чего я не исключала — или что он изменился.

В кузове, казалось, стало еще более тесно.

Такер шевельнулся, и в слабом свете я увидела блеск металла. Я выпрямилась и подняла фонарик, чтобы посветить в его направлении. В руке у нашего спутника был небольшой красный перочинный ножик. Такер уже почти полностью спилил им свой гипс.