Точка преломления (ЛП)

Остальные с ожиданием поглядели на Чейза. Не на Кару, которая была знакома с Линкольном дольше, а на Чейза.

В моем мозгу послышалось эхо слов Уоллиса: "У тебя был шанс, Дженнингс. Был, а ты швырнул его псу под хвост". Тогда я думала, что он просто сожалел, что теряет хорошего бойца, но на самом деле в его фразе заключалось нечто большее. Он увидел в Чейзе лидера.

Я болтала в стакане янтарную жидкость. Уоллис был прав: в тяжелые времена на Чейза можно положиться. То, как я сопротивлялась ему, когда он вызволил меня из школы реформации, теперь показалось напрасными усилиями.

Чейз поднял стакан, и я почувствовала приступ неуверенности. Что обычно говорят на похоронах? Мы даже не знали, была ли у Линкольна семья.

— За Лин... За Энтони, — сказал Чейз, прочистив горло. — Он славно сражался в боях, которые имели значение.

"Это и есть наш бой. Единственный бой, который имеет значение. Тот, который мы дадим сегодня".

— И за тех, кто тоже остался в том здании, — добавил Чейз. — Включая кошек.

Билли смачно икнул, его плечи дернулись. Кара вытерла рукавом глаза и оперлась на Шона, который с мрачным видом похлопал ее по плечу. Марко склонил голову, его губы шевелились в молчаливой молитве.

Воздух типографии стал душным. Нас окружали потери, и рядом, казалось, собрались бесчисленные призраки. Мы вспомнили тех, кого любили — чьих имен не смели сейчас назвать. Мы вспомнили, за что сражаемся.

Я до боли скучала по маме.

Я встретилась взглядом с Такером, который стоял напротив. Его плечи вздымались, будто он только пробежал целую милю, и я понимала в тот момент только то, что не хочу знать, о чем он думает. С готовой гримасой я поднесла стакан к губам.

— Погодите, — сказал Такер. — Раз уж такое дело. За... людей, которых мы... за человека, которого я... — Он откинул голову и, в поисках вдохновения, посмотрел не куда-нибудь, а вверх.

Я опустила стакан. Часы в кабинете отсчитывали каждую секунду.

— Такер, — предостерег Чейз. — Нет.

Все мое тело напряглось в ожидании. Такер коротко вздохнул и встретился со мной взглядом.

— Мне жаль, Эмбер.

Ощущение покоя и значимости момента разлетелось на кусочки, и я почувствовала ужас. Да как ты смеешь. Только эта мысль вертелась в моей голове. Да как ты смеешь.

— Тебе жаль, — повторила я. Я видела его, только его: остальных поглотила красная дымка.

Одним быстрым движением он опустошил свой стакан, зашипев, когда алкоголь обжег горло. Я не осознавала, что уронила свой, пока Билли не наклонился, чтобы поднять его.

— Эмбер. — Я стряхнула ладонь Чейза со своего плеча. Теперь я была ближе к Такеру, хоть и не чувствовала, как двигались ноги.

— Хочешь извиниться?

Не может быть, чтобы я правильно расслышала его слова. Ему было недоступно раскаяние. "Я хороший солдат, — сказал он мне, после того как признал свою вину. — Я делаю то, что нужно сделать".

Такер сделал шаг назад и постучал пустым стаканом по ноге. Его щеки полыхали.

— Хочешь выпить за нее, Такер? Об этом ты думал?

— Успокойся, девочка моя, — сказала Кара.

— Произнеси ее имя, — потребовала я. — Раз тебе так жаль.

Он этого не сделал.

— Ты его даже не знаешь, да? Ты даже не знаешь ее имени.

Я с силой толкнула его, и он ударился о бампер грузовика. Я хотела убить его голыми руками.

— Хватит. — Чейз встал между нами, пытаясь закрыть от меня Такера.

— Ее звали Лори Уиттмен! — выкрикнула я. — Лори Уиттмен! Так звали мою мать!

Мгновение я видела лицо Такера, болезненно-желтое и изумленное, а затем Чейз перехватил меня за талию и поднял на плечо.

— Отпусти меня!

— Остынь, — сказал он.

Я пиналась и била его по спине, и только тогда, когда мои зубы впились в его плечо, он опустил меня. Мы находились в кладовой, окруженные шаткими металлическими стеллажами с коробками инструментов, бумаги для принтера и чернил. Чейз резко обернулся и захлопнул дверь.

— Если ты вообще дорожишь своей жизнью, то лучше повернись в другую сторону, — прошипела я, сжимая кулаки.

— Я не уйду. — Для большей убедительности он уперся руками в полки по сторонам от двери. Он учил меня всегда оставлять выход свободным, а теперь загораживал мне дорогу.

Звук, вырвавшийся из моего горла, был наполовину стоном, наполовину рыком. Я кругами ходила по тесной комнате, не приближаясь к Чейзу. Я ужасно злилась на Такера, Кару, на всех и вся. Я не могла даже говорить.

Единственная лампочка находилась за спиной у Чейза, так что его лицо было окружено тенями.

— Не показывай ему свои слабые места, — сказал он.

Я резко затормозила.

— То есть теперь ты на его стороне?

Вена на его шее вздулась.

— Я на твоей стороне, — сказал он. — Я всегда на твоей стороне.

— Не похоже. — Не успела я завершить фразу, как уже начала сожалеть о ней и продолжила кружить по комнате.

Он тряхнул головой.

— Я не знаю, что Такер здесь делает, но это не случайность. Таков он есть. Он пробивает себе вход и забирается тебе в душу. А потом, не успел ты опомниться, он рушит твою жизнь.

Я вызывающе расправила плечи.

— Думаешь, я этого не знаю?