Точка преломления (ЛП)

— Эм, то, что ты совершила тогда, делает тебя лучше, — сказал он. — Если бы ты дала пистолет мне, я бы выстрелил. Я почти убил его в "Веланде". А убийство кого-то — даже его — все меняет. Хорошее начинает казаться плохим, а плохое — хорошим. И становится проще. Проще сделать это еще раз. Я видел. — Он медленно вдохнул. — Погляди на Уоллиса. У него нет ничего, кроме Билли и Дела, и, когда до этого дошло, он смог ухватиться только за одно.

В молчании я вспомнила гостиницу "Веланд", охваченную огнем. Вспомнила, как Уоллис забыл, что важнее всего.

— Радуйся, что не убила его, — нежно сказал Чейз. — Ты сдержалась, и это было проявлением смелости.

Я поерзала, потому что не чувствовала, чтобы слово "смелость" мне подходило. Когда дело касалось Такера и того, чего я не сделала, трусость казалась правильным определением, и провал. По крайней мере так было раньше. Теперь я больше не была уверена.

— Хотела бы я знать, что им с Карой нужно в Гринвилле, — заметила я.

— Ты тоже не купилась на историю с кузиной, да?

Я оглянулась на Шона, который все еще пребывал в благостном неведении насчет нашего разговора. Не то чтобы мне не хотелось узнать его мнение, просто кое-что мне было легче обсуждать с Чейзом наедине.

— Я знаю только одно: она что-то скрывает, — произнесла я, покусывая ногти в досаде на то, что не могу найти ответов. Мысли о Каре напомнили мне о медном патроне, который я показала ей в Гринвилле. Я была настолько отвлечена тем, что она говорила о Саре, и шрамами на ее груди, что забыла: именно она последняя держала в руках мою находку. Неизвестно, где патрон находился теперь.

Мне нужно было сменить тему.

— Странные ощущения, когда возвращаешься домой после всего произошедшего, верно? — В моем сознании дом оставался таким, каким был, когда я уходила, но, возможно, он изменился. — Сомневаюсь, что меня бы кто-то узнал.

— Я бы узнал, — ответил он.

Я рассмеялась и запустила пальцы в свои короткие крашеные волосы, уловив при этом запах дыма.

— Да. Я выгляжу совсем как тогда, когда уезжала.

— Ты выглядишь красиво, — сказал он. — В любом случае я не собираюсь натыкаться на кого-нибудь из наших знакомых. — Он прочистил горло и пристально уставился на дорогу. — Почему ты так на меня смотришь?

Все острые грани моей души замерцали и стали мягкими.

— Ты сказал, что я красивая.

Он усмехнулся и откинулся на спинку сиденья.

— Полагаю, что так.

Я спрятала улыбку в плечо.

* * *

Чейз ехал быстро, просто потому что мог. На шоссе мы никого не встретили. Ни души. Оно было совершенно безлюдно и походило на желоб из мусора и поваленного леса. Изредка попадались окоченевшие сбитые животные, скрючившиеся возле ограждения. Большую часть пути мы оба молчали, поглощенные собственными мыслями: я — своей осторожной надеждой, а он — благоговейным ужасом.

Через три часа, после того как на I-64 мы миновали поворот на Франкфорт, в баке кончилось топливо. Было темно. Мои легкие наполнял прохладный воздух, пахнувший лежалыми листьями. Чейз достал из багажника одну канистру и стал заливать желтую жидкость в машину, в то время как мы с Шоном разминали ноги.

— Значит, вот он дом, — сказал Шон, расправляя плечи.

— Мы уже близко. — Я помедлила. — Странное чувство, когда возвращаешься. Не знаешь, кто тебя ждет.

— Ага, — произнес он со странным, придушенным вздохом. — Иногда лучше не знать.

Я нахмурилась. Шон тряхнул головой.

— Но все же стоит проверить, — добавил он, погодя.

Я мысленно вернулась в палаточный городок и вспомнила, как Шон признался, что жил в подобном месте. Была ли у него где-то семья? Он никогда об этом не говорил. Похоже, не хотел начинать и сейчас.

— Что ты узнал насчет Чикаго? — спросила я. Он благодарно наклонил голову.

— Марко сказал мне, что мы сможем встретиться с сопротивлением на старом аэродроме в разрушенной части города.

Я поежилась. Во время Войны повстанцы первым делом атаковали аэродромы. Я видела в новостях, что от них осталось: здания, которые сравнялись в землей, бури бетонной пыли, но ни одного самолета. Ни одного — с того времени, как полеты были запрещены в начале Войны. Рядом Чейз переступил с ноги на ногу. Для него это были не просто картинки на экране телевизора. Он сам все видел.

— Он говорит, что эта северная шайка — суровые ребята, — продолжил Шон, когда ни я, ни Чейз ничего не сказали. — Что они сумасшедшие. Слишком много времени провели на передовой или что-то вроде того.

— Они помогут? — спросила я в раздумьях.

— Должны. Просто не стоит ожидать теплого приема.

Я нахмурилась, гадая, что это означало, но сообразила, что в нашем деле щедрость, подобная той, которую продемонстрировали Марко и Поло, была редкостью. А ведь они позволили нам украсть свою машину.

Как только бак был снова полон, мы продолжили путь.

* * *