Точка равновесия

А вокруг продолжалась тихая и размеренная жизнь. Гудели одинокие шмели, мычала где-то за соседним холмом очередная корова, горизонт время от времени освещался слабыми вспышками от далеких взрывов…

— Хосяин, там ят, — рядом неожиданно появился едва различимый в темноте таракан. — Нато фехнутса.

Как ни странно, но после его сообщения у меня чуть-чуть отлегло от сердца — все-таки не зря умные люди говорят, что гораздо лучше решить одну реальную проблему, чем сражаться с тысячей выдуманных.

— Веди.

Особых сложностей с преодолением ядовитой территории у нас не возникло. Мы просто обошли достаточно солидный клочок потрескавшейся и совершенно мертвой земли, а затем снова вышли на прежний курс.

Отступившие было страхи возникли снова. Темнота, непонятные шорохи…

— Твою мать. Привал.

— Щто такое? — Эдик, услышав мой голос, подлетел ближе. — Защем?

— Ничего. Подождем утра и опять пойдем.

— Хосяин тхус, — осуждающе произнес таракан. — Там песопасно.

— Хотелось бы верить. Но давай-ка все равно дождемся рассвета.

Сидеть на одном месте, прислушиваясь к звукам ночи, оказалось еще неприятнее, чем идти. Воображаемые опасности множились с каждой минутой, нервы натягивались все сильнее, а отправить персонажа в сон мне не хватало смелости. Получался замкнутый круг из страданий и переживаний.

В конце концов я сдался и снова поднялся на ноги, проклиная тот момент, когда решил отправиться в путь именно ночью.

— Идем. Двигаемся так же, как и прежде.

В течение следующих двух часов мы одолели около четырех километров, убив по пути нескольких шмелей и одного тощего койота. Затем впереди показалось древнее заброшенное шоссе, украшенное проржавевшими остовами нескольких машин.

Стоило мне только шагнуть на щербатый асфальт, как уровень радиации стремительно повысился с тридцати двух до восьмидесяти процентов.

— Та-ак… — Я осторожно отступил назад и снова начал изучать местность через бинокль. — Ну-ка…

С другой стороны дороги лес очень быстро сходил на нет. Поодаль виднелись разрозненные группы деревьев, но в целом передо мной была та же самая картина, что и возле занятого мутантами города — холмы, камни, развалины каких-то строений да вездесущие коровы.

Определенный интерес вызывал небольшой поселок, расположенный к югу от нас, но до него было не меньше километра, а делать подобный крюк по бесконтрольной зоне только лишь ради удовлетворения своего любопытства я не собирался.

— Хосяин, с той стохоны ислущение меньше, — заявил питомец. — Там мощно щить!

— Мощно, говоришь… ладно, рискнем…

Наступающий рассвет мы встретили, остановившись на привал рядом с небольшой рощей, расположенной возле крошечного озерца. От воды безбожно несло радиацией и подходить к ней я не рисковал, зато с интересом рассматривал росший между деревьями кустарник — тот оказался буквально усыпан черными ягодами, которые, несмотря на подозрительно большие размеры, выглядели очень похожими на самую обычную ежевику.

Так как еду я благополучно забыл дома и самый первый дебаф должен был выскочить уже довольно скоро, подобное изобилие закономерно привлекало мое внимание.

— Попробуй-ка вон ту фигню, бро.

Таракан осторожно подлетел к ближайшему кусту, пошевелил усами, а затем вернулся.

— Не хощу.

— Чего это вдруг? Ешь давай, а то мы так и не узнаем, ядовитое это растение или нет.

— Я сокласен, — Эдик на всякий случай отодвинулся еще на метр в сторону. — Ф нефетении — сщастье.

— Вперед, Шопенгауэр хренов!

Злобно ощетинившийся шестиног снова приблизился к зарослям, осторожно потыкал клешней одну из ягод, но затем все же собрался с духом, вцепившись в блестящую кожицу. Чуть-чуть помедлил, прислушиваясь к ощущениям, после чего ухватился за лакомство сразу всеми лапами, не удержался в воздухе и шлепнулся на землю.

— Эй? — Я вытянул шею, стараясь рассмотреть, что именно с ним происходит. — Ты там как?

— Лекахстфо, хосяин, — неразборчиво пропыхтел пет. — Не мешай!

Вслед за этим заявлением до меня донеслось чавканье и тихие счастливые стоны. Потом таракан опять встал на крыло.

— Слышь, ты, это…

— Не сейщас, хосяин! Лекахстфо!

Я с некоторым обалдением следил за тем, как Эдик цепляется сразу за все оказавшиеся в доступности ягоды, радостно пищит, брызгает на себя соком…

[Ваш питомец употребил мутировавшую ежемалину.

Эффекты:

— острая неконтролируемая наркотическая зависимость.]

— Зашибись. То есть, раньше она, типа, контролируемой была…

— Лекахстфо! — Шестиног подбросил в воздух очередную ягоду, а затем ловко рассек ее на четыре части двумя взмахами клешней. — Мноко лекахстфа!

— Дурдом. А ну, брось эту гадость, нам идти пора!

— Уще иту, хосяин! Смотхи, смотхи, хософый пони!

Глянув в том направлении куда указывал питомец, я увидел обычную двухголовую корову, освещенную нежными лучами едва показавшегося из-за горизонта солнца.

— Чертов наркоман…

Не обращая на меня никакого внимания, Эдик сделал изящное сальто, метнулся куда-то в сторону, после чего завис на одном месте, рассматривая соседние кусты.