Точка сингулярности

Объект однозначно не был естественным проявлением стихии, но он не был и боевым кораблем, то есть вооруженным и защищенным транспортным средством, командование и управление которым выполняется тем или иным видом мыслящих существ. Он не имел классической компоновки, не имел двигателей, не имел каких-либо явных конструктивных узлов. Зеленая Аала настаивала на немедленной эвакуации архоида, но осталась в меньшинстве. Во-первых, у них тогда просто не было необходимого количества ресурсов. Во-вторых, архоиду в период фетального развития ничто не угрожало, даже взрыв сверхновой внутри самой системы не смог бы причинить ему никакого вреда. А в-третьих, что это меняло? Никто не мог даже предположить, на какое расстояние нужно было бы перемещать планету для гарантированного обеспечения безопасности… Желтая трапеция предложила разделить ключевые миры, мир Власти трапеций и Первый мир перенести ближе к центру галактики, при этом разместить их друг от друга на расстоянии одного крыла. Мир Изгнания оставить в покое, не привлекая к нему излишнего внимания, посещая его только в верхней точке цикла, когда нужно было принять новое поколение. Фиолетовые настаивали на попытке установления контакта с объектом, который если и не предотвратит дальнейшую агрессию, то хотя бы прояснит ее мотивацию. Алые отвергли все предложения и настояли на том, что враг должен быть уничтожен, и чем скорее, тем лучше. Ибо само наличие этого врага никогда не позволит Могущественным спокойно распространять свою миссию на всю галактику… Много позже описываемых на кристалле событий, освоив и отработав на тысячах миров проникающие технологии исследования и проанализировав по косвенным признакам характеристики объекта, Фиолетовые выдвинули гипотезу о структуре зеркал точки сингулярности и о пространственно-временном резонансе, частично объясняющую этот феномен. Однако признавать ошибки было поздно, да и вредно, так, по крайней мере, сочли мудрейшие всех четырех трапеций власти…

В самом дальнем от Относящегося углу большого зала дворца, со стороны раструба, соединяющего уровни, послышался шелест крыльев поднимающегося вверх Хранителя. Время, отведенное на присутствие, истекало. Относящийся еще раз вернулся к записи Первого Боя. Странно, что нигде в заветах и комментариях не отражен тот факт, что Страж никогда первым, а точнее, вообще никогда не применял оружия. Ведь очевидно было, что он его просто не имел.

Наложение позволяло Относящемуся прикоснуться и к архиву с документами о Великом Разгроме. Но это он решил отложить на пару оборотов, хотелось немного поразмышлять о познанном, тем более что в течение двадцати оборотов, выделенных Аалой на принятие решения, ему предписывалось оставаться в одиночестве. Хранитель остановился в десяти шагах от Относящегося в позе вежливого ожидания. Могущественный свернул трехмерную картинку архива и, сложив кончики крыльев в знаке малой признательности, отошел от насеста к открытому балкону с низким парапетом, выходящему в сторону кипящей реки. Два мощных взмаха крыльями подбросили его метров на пять вверх. Развернувшись над парапетом, он вылетел из Дворца Забвения и, планируя над невысокими сопками, перешел в горизонтальный полет на север от дворца.

* * *

На что это было похоже? Наверное, ни на что. Может быть, на работу биологов в герметичном автоклаве с просунутыми внутрь рукавами перчаток из толстой, но гибкой, армированной волокнами резины? Да пожалуй, нет. Если кто-то из вас помнит, как учился ездить на велосипеде, то наверняка не забыл, что самое простое – это медленно катиться вниз, не трогая педалей, и с трудом удерживать равновесие, намертво вцепившись в руль онемевшими пальцами. Вот именно равновесие пытался удержать Хоаххин, постоянно соскальзывая во времени, от ровного течения которого он успел отвыкнуть. «Сфера» то проваливалась в прошлое, то подпрыгивала в будущее, и от этого мельтешения его мутило. Еще все это можно было сравнить с попытками начинающего пловца удержаться на поверхности океана в легкое волнение. Который, отплевываясь, с ужасом наблюдает за приближением очередного пенистого гребня, а затем кувыркается в накатившей волне, обреченно понимая, что она тащит его вдаль от берега, подставляя под новый удар водяной стены.