Точка сингулярности

Хорошо построенная сеть, позволяющая нескончаемым потоком черпать информацию, и надо заметить, часто самую конфиденциальную информацию, из человеческих конгломератов, не позволила получить даже самого маленького намека на то, что «беглецы» пытаются затеряться в одном из них, а миссия «Посейдона» и «Эстарос» завершилась плачевно, оставив больше вопросов, чем ответов. Мало того, он потерял в этой миссии своего учителя и вдохновителя проекта третьей генерации. И уж конечно он понимал, эту гибель невозможно было списать на трагическую случайность. Пора было предпринимать неизбежные в этой ситуации шаги…

Мелкие обломки начали барабанить по защитному полю «корыта» задолго до того, как они подошли вплотную к тому, что осталось от круизной яхты. Вместо кормы у нее, словно грандиозная феерическая техноскульптура, распускался неизвестного Хоаххину вида металлический цветок. Головная часть корабля пострадала меньше, сохранился даже бортовой номер, префикс которого однозначно говорил о том, что яхта эта приписана к одному из портов САК.

– Вот это винегрет! Два боевых фрегата Регула взрывают беззащитную гражданскую посудину, принадлежащую САК, на границе с Российской империей, после чего, словно два ужаленных в задницу зайца, рвут отсюдова когти! Прямо детектив.

Пройдоха довольно профессионально и быстро напяливал на себя скафандр, пальцами одной руки подтягивая регулировочные ремни, а пальцами другой настороженно постукивая по датчику запаса кислорода, который при этом из салатового менял свой оттенок на ярко-желтый.

– Зараза. И здесь так и норовят обмануть. Часа на два запас…

– Пача! Хватит вошкаться! Погнали!

Пача одним прыжком присоединился к уже ожидающим его в кормовом шлюзе Молчуну и Хоаххину. На борту за старшего оставили длинноногого Няня. Фиксатор замка шлюза клацнул зубами ригелей и разблокировал внешнюю дверь.

Яхта была не серийной и явно не из дешевых. Две трети корпуса были располосованы так, как будто кто-то в спешке запихнул в шредер целую пачку документов, которая там, в итоге, и застряла, застопорив механизм подачи. Вскрывать центральный шлюз не стали, автоматика, подмаргивая красным индикатором, утверждала, что его внутренняя дверь не герметична. Попробовали разблокировать грузовой пандус. Получилось со второго раза – считай, повезло. Разрушенные перегородки, груда какого-то барахла, бывшего, видимо, еще недавно очень полезным оборудованием или еще чем-то, теперь просто мешалась под ногами, это то, что оказалось внутри грузовой палубы. Хоаххин вел ребят в сторону рубки и кают, иногда приходилось применять лазерный резак и «вышибалу», но так или иначе, всего через десять минут после того, как им удалось проникнуть на остатки атакованной яхты, они, наконец, оказались в коридоре жилой палубы. Аварийного освещения вполне хватало для того, чтобы ориентироваться. Давление внутри оказалось не больше десяти процентов от нормального. Видимо, корабль боролся с разгерметизацией, но полностью компенсировать потери воздуха так и не успел. Первые трупы начали попадаться практически сразу, ни крови, ни ожогов. Просто мертвые тела задохнувшихся людей. Вентиляционные решетки в коридоре обросли затейливыми ледяными наростами. Дверь в рубку была плотно закрыта, прежде чем парни попытались ее открыть, они выставили мобильный силовой щит, в обиходе именуемый «аварийной шторой» или «пластырем», отделивший их от остального коридора непроницаемой герметичной стеной, и в этот момент майор услышал слабый, но четкий стук по ту сторону этой двери. «Вышибала» опять не подвел, и в скафандры «спасателей» ударила упругая струя холодного воздуха. Хоаххин ринулся внутрь, и на руки ему тут же упала молодая девушка с растрепанными, длинными, покрытыми инеем рыжими волосами. При этом она была только первой из числа спасенных. Всего же таковых оказалось четверо. Их быстро упаковали в одноразовые мешки-«авоськи», предназначенные для переноски тел или потерявших сознание раненых через безвоздушное пространство, которые были кем-то предусмотрительно аккуратно сложены прямо возле выхода из рубки.

По поводу жлобства предыдущего собственника «корыта» Пройдоха успел уже высказаться неоднократно, когда выстаивал очередь в единственный сортир, размером со средний номер в фешенебельной гостинице, и звучало это примерно так: «Стока посуды и всего один клозет, вот урод!» Но это была не самая большая проблема. Медицинская капсула на корабле тоже была только одна, а спасенных, или почти спасенных, было больше. Как только первый мешок-«авоську» вскрыли на пандусе, Хоаххин рявкнул:

– Рыжую в капсулу, остальных на столы, каждому по дозе тергенола, и оживляйте, как хотите.