Точка возврата

Я смотрел в ее глаза, держал за руку, а внутри у меня была рана. Боль была адской, невыносимой, в тот миг я понимал раненых зверей, которые воют и катаются по земле в предсмертных муках, я готов был делать тоже самое. Ни одна физическая боль не сравнится с болью души. Я приносил смерть и горе. Не смог сделать счастливой эту лучшую из женщин, причинил ей вред. Мне не было прощения. Все казалось лишенным смысла, потребность в радости умерла.

— Сынок, жизнь завела тебя в тупик, толкнула в яму отчаяния. Мне было очень больно на тебя смотреть.

— Так почему ты не помог? Я думал, Ангелы существуют для того, чтобы спасать, а не просто наблюдать — неожиданно для самого себя я кричал на Мафусаила, как будто именно он был во всем виноват.

— Не горячись. Еще не поздно все исправить.

— Бред! Ничего не исправить! Невозможно склеить то, что разлетелось вдребезги!

— Возможно все. Для тебя сделано исключение, и в этом есть моя заслуга. Я обещаю тебе помочь и заслужить твое уважение. Возьми себя в руки и закончи свою историю, расскажи, как закончил свои дни.

— Если тебе так хочется узнать, каким ничтожеством я стал — слушай. Я искал, как унять боль и нашел выход в бутылке. Я стал пить, пить так, что не помнил, кто я и где. Но в эти часы я забывался, душа молчала, раны не ныли. Вика умоляла меня не пить, но я не мог смотреть ей в глаза. Мне хотелось опротиветь ей, чтобы она ушла, ушла и была счастлива.

Я хотел от нее презрения, чтобы она кричала на меня, но моя девочка нянчилась со мною, как с младенцем, которого мы убили, и от этого становилось еще хуже. Необходимо было ее отпустить, и я опускался все ниже и ниже. Когда она в очередной раз попыталась забрать у меня «эликсир», я ударил ее. Представляешь, Мафусаил, ударил ту, что любил больше жизни! Мне не забыть ее глаз: в них была обида, боль, презрение… и любовь. Она ушла и уже не застала тот день, когда я переписал свою квартиру на бывших работодателей. Я помню, что передо мной трясли бумагами и показывали, где подписать, я сделал это, не сопротивляясь, происходящее мне было безразлично. У меня не осталось ни воли, ни мыслей, ни желаний — из моей жизни ушел смысл. Я потерял все и стал бомжом, скитался по подъездам и подвалам, иногда местом моего ночлега была улица. У меня быстро появилась компания собутыльников. Моей мечтой стало напиться и умереть в обществе таких же слабаков, как и я. Но, видимо, мне суждено было мучиться. В те редкие минуты, когда сознание прояснялось, я вспоминал родителей, бабушку, Вику, представлял себе нашего сына. Они жили у меня в голове и были счастливы, а я был раздавлен. От своих новых друзей я узнал, что меня ищет женщина, ходит с моей фотографией по улицам и говорит, что она — моя тетя. Я попросил не выдавать меня, не хотел, чтобы Лариса видела, кем я стал. Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем я оказался под колесами машины, но в тот миг я был рад.

Вот и вся моя история. Жалкая и никчемная жизнь, которую, как солнце в пасмурный день, ненадолго озарило счастье, чтобы потом исчезнуть и оставить после себя страшную горечь потери.

— Да, Дима, тебе пришлось нелегко, и ты сломался. Не думай, что страдал один, вся твоя боль была и моей болью тоже, но я ничего не мог для тебя сделать. Все, что с тобой случилось — ты заслужил. Ты родился, чтобы искупить грехи своих прошлых жизней. Такая судьба была послана тебе, как расплата. Я покажу все, о чем говорю, но у нас мало времени. Время — наш главный союзник, оно же и враг. Мы должны многое успеть в отпущенный нам срок. Видишь коридор? Дай мне руку, и пойдем по нему.

Я еще не до конца понимал, что говорил Мафусаил: расплата, прошлые жизни…

Впереди я действительно увидел коридор, какая — то сила манила меня туда, я поддался своему желанию и пошел за старцем.

Глава 3

На земле у меня тоже был свой Ангел Хранитель и если бы не он, точнее, не она, вряд ли борьба за жизнь человека без определенного места жительства стала бы такой активной. Лариса Владимировна Ивашова, слегка полноватая шатенка, сидела в ординаторской и заполняла историю болезни. Она украдкой посмотрела на себя в зеркало и подумала, что время и переживания отнимают ее красоту и молодость. Еще чуть — чуть и она окончательно превратиться в женщину «элегантного возраста», такую формулировку придумали те, кто боится обидеть слабый пол словом «старуха». Одно осталось неизменным — глаза, хоть их и окружали паутинки морщинок, но в них по — прежнему был огонь и жажда жить и помогать.

Лариса Ивашова не была случайным человеком в медицине, она готовилась носить белый халат с раннего детства. В семь лет маленькая Лора упала с велосипеда, она падала и раньше, но так больно еще никогда не было. Когда девочка взглянула на свою руку, то от увиденного чуть не упала в обморок — у нее торчала кость. Скорая помощь увезла ее и маму в больницу. Всю дорогу Лора, кусая губы, чтобы не плакать, успокаивала бледную и перепуганную мать:

— Да, не переживай ты так, все заживет, рука же не отвалилась совсем!