Точки над «i»

– Тебе когда-нибудь хотелось кого-нибудь убить? – спросила Ромашка у Дика, когда они сидели в крошечной гримерке, из грязного окна которой было видно только ноги и лодыжки, идущие по своим делам в ночном Сохо.

– Разве что одного малолетку, который не захотел у меня отсосать, – ответил Дик. Он часто говорил так, будто находится на сцене.

– Нет, я серьезно.

– Ты что, хочешь кого-то убить? – неожиданно заинтересовался Дик.

– Хотелось чуть раньше, – ответила Ромашка, – Иногда думаю: вот бы у меня был пистолет… просто припугнуть их, понимаешь?

– А кто они? – спросил Дик.

– Ну, говнюки всякие.

– Я достану тебе ствол, если ты этого хочешь, детка, – предложил Дик, стараясь подражать Хэмфри Богарту, но вместо этого получилось, как у американца, пережившего апоплексический удар.

– Да ты шутишь, – ахнула Ромашка.

– Вовсе нет, – слегка обиделся Дик. – Пойдем со мной в Кэннинг-Таун завтра, и я поговорю там с ребятами.

Ромашка почувствовала себя как во сне, будто это был вовсе и не ее голос. – Да нет, все в порядке. Это просто бред какой-то.

– Да ладно тебе, – сказал Дик, – прикольно будет. Сможешь Чарли башку отстрелить, например.

– Да меня не Чарли злит, – ответила Ромашка.

Это задело Дика, Ромашка давно ему нравилась, хотя и не принадлежала к «его типу» женщин.

– Как хочешь.

– Я не знаю, – произнесла Ромашка, и все у нее внутри похолодело.

– Короче. Звякни мне на трубу, если надумаешь, – предложил Дик.

Глава четырнадцатая

– Кто-нибудь пристрелите ее, пожалуйста!

Волна смеха прокатилась по темному залу, дарив деморализованную Ромашку осознанием того, что сегодня не в лучшей форме, самооценка упала ниже плинтуса, а Насмешник вернулся.

Да, в конце концов она про себя окрестила его Насмешником с большой буквы, и теперь он просто обязан будет над ней издеваться до тех пор, пока она не освободит от него землю. «В смысле не человеком, а одним насмешником будет меньше», – тут же добавила она про себя. Быть смешной постоянно невозможно. У каждого есть плохие дни, и самым страшным кошмаром для каждого комика является день, когда муза оставляет его и перебирается к злейшему сопернику, поднимая его комедийные способности еще выше.

Ромашка сникла, и публике стало даже немного жаль ее, но она еще не научилась использовать эту симпатию себе во благо, и после парочки шуток, подошедших бы скорее для кружка вязания, она покинула сцену.

– Я этого пиздюка за тебя порву, если хочешь, – галантно предложил свои услуги Дик Мудвин, когда они шли по коридору.

– Спасибо, – жалким голосом поблагодарила его Ромашка.

– Короче, где там этот юморист? – спросил Дик, выйдя на сцену. – Давненько я не трахал козлов.

Толпа восторженно заулюлюкала. Они чувствовали, что у него все под контролем, а Ромашка отползла подальше, чтобы посмотреть работу мастера, несмотря на то, что его педофильские шуточки превращали ее в ханжу, чего раньше она за собой не замечала.

К краю сцены от бара продефилировала какая-то тетка, пришедшая позже всех. Ромашка сжала зубы, зная, что Дик влупит ей из обоих стволов. Женщина была толстовата, даже в полумраке, и Дик пошел в атаку на уничтожение.

– Любовь моя, – сказал он. – Анонимные Анорексики собираются в другом клубе.

Мужские смешки.

– Я не анорексик, – ответила тетка с точно отмеренной иронией в голосе. Толпа захихикала.

Тетка продолжила:

– Я не анорексик, потому что ем много всякого дерьма, в то время как с тобой, по-моему, происходит абсолютно противоположный процесс.

Женщины засмеялись. Парни уважительно хмыкали. Дик выглядел удивленным.

– Когда рожаешь? – попробовал он старый комедийный стандарт для толстух.

– Минут через пять, – ответила тетка. – Поможешь? Ведь это твой засранец.

Публике понравилось. Кое-где захлопали и засмеялись.

Ромашка внезапно осознала, что этой теткой у сцены была Марта, и почувствовала укол зависти к тому, как ловко она пикировалась с Диком.

Шутки Дика становились все гаже и гаже, и в конце концов он ретировался с достоинством, на которое только был способен постоянно преследуемый охотниками на педофилов комик.

– Ну ты даешь! – воскликнула Ромашка, обнимая Марту.

– Фигня. Просто удачный гормональный всплеск в нужное время.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась Ромашка.

– Не хотелось идти домой после депрессивной встречи с Билли. Хотелось посмеяться. Посмотрела в газете, увидела, что ты сегодня выступаешь, ну и так далее.

– Ты видела парня, который меня высмеивает? – спросила Ромашка.

– Нет. А что?

– Я об этом еще не рассказывала, но он был уже на нескольких моих выступлениях и постоянно надо мной глумится.

– Какое прелестное извращение, – заметила Марта: когда дело доходило до сексуальных преследований, она вела себя как подросток.

– Это вовсе и не прелестно. Это страшно. Он прислал мне записку и CMC.

– Ты бы на него сначала посмотрела, прежде чем истерить. Может он красавчик.

– Марта, будь посерьезней! – взорвалась Ромашка. – Что я могу сделать? Я очень уязвима во время выступления, и люди всегда знают, где я выступаю, потому что это написано в газетах.