Точки пересечения. Завещание

Краем уха слушая пьяную болтовню Тюрина, Бирюков старался мысленно представить Коробченко. Из всех свидетельских показаний выходило, что Жора — трусливый хвастунишка, рано пристрастившийся к спиртному. Такие люди обычно бывают слабовольными… А если трус завладеет оружием?..

— Борис Петрович, — внезапно обратился к Тюрину Антон, — Коробченко не хвастался наганом?.

— Нет! От сырости у него наган заведется?. — Тюрин уставился на Антона. Ты, наверно, боишься, что Жорка ночью ограбит? Плюнь! С твоей комплекцией щелчком его пришибить можно.

— Как он одет?

— Говоря по-японски, кимоно-то плоховато. Старые джинсы с заплатками на коленках, рубаха синяя — так себе. Правда, куртка болоньевая и шляпа фетровая — ничего. И черные очки — тоже, видать, дорогие, в желтой оправе.

— Всегда в очках ходит?

— Очки у него вроде маскировки: то снимет, то наденет. Вот шляпу на улице не снимает — позорной прически, видать, стыдится. С другом, говорит, на пару коньяков поспорил и оболванился наголо, как уголовник… Алкаш! Коньяки те давно испарились, а волосы — дожидайся, когда отрастут.

— Почему он вместе с вами за переводом не пришел?

— Поехал к знакомой. Мы с ним договорились сойтись в семь вечера за рестораном «Садко», — Тюрин глянул на электронные часы. — О-ёй! Время-то, значица, седьмой час качает. Надо пощекотать выдавальщицу переводов… — И, поднявшись с места, торопливо ушел к окошечку с табличкой «Выдача переводов».

Несколько минут он что-то доказывал «выдавальщице», совал в окошечко паспорт с доверенностью, но в конце концов, сердито махнув рукой, с мрачным видом вернулся к Бирюкову. Возмущенно заговорил:

— Вот развелось бюрократов! До утра, мурлычит, ждать бесполезно. Извини, друг, не могу тебе долг отдать. Ну ты, правда, переселяйся из гостиницы ко мне. Запомни: улица Фабричная… — Тюрин назвал номер дома и квартиры и тяжело задышал, словно действие «Агдама» внезапно иссякло. — Не хочешь переселяться, заходи просто так вечерком. Бутылочку приноси, покалякаем…

Едва Тюрин, сгорбившись, вышел из почтамта, Антон подошел к телефону-автомату и набрал 02. Услышав в трубке голос дежурного, сказал:

— Это Бирюков. В семь вечера Коробченко наметил встречу с Тюриным за рестораном «Садко».

— Принято к сведению! — словно обрадовался дежурный. — Тюрина контролируем. Общий план операции не меняется, за вами — центральный переговорный пункт. Будет возможность, позванивайте нам.

Антон повесил трубку и вышел на улицу. Солнечный с утра день к вечеру нахмурился. Небо над городом затянули сизые облака, предвещающие либо сильный ливень, либо грозу. Прилегающие к почтамту улицы, как обычно в первые послерабочие часы, были запружены народом. Влившись в пеструю толпу, Бирюков прошел мимо входа в переговорный пункт к кинотеатру «Победа». Исподволь приглядываясь к прохожим, стал рассматривать красочные рекламные щиты. Мысли были невеселые — при таком многолюдье задержать Коробченко, если бы сейчас он здесь появился, было нелегким делом.

«Когда, как он появится?.. Один или в компании с Тюриным?.. И появится ли вообще?» — размышлял Антон. А люди проходили мимо, выстраивались в очередь за «Вечеркой» у газетного киоска на противоположной стороне улицы, покупали билеты в кино, безостановочным потоком вливались в широкие двери универсама и с загруженными сумками выходили оттуда. Никто из них не догадывался, что весь личный состав милиции города поднят по тревоге и что, быть может, через минуту-другую вот здесь, среди них, появится вооруженный преступник.

Время тянулось томительно. Через каждые полчаса Антон набирал 02, надеясь узнать в дежурной части что-либо новое, однако новостей не было — Коробченко словно исчез из Новосибирска. Ни в семь вечера, ни в восемь у ресторана «Садко» он не появился. К сожалению, не дошел туда и Тюрин. В сквере перед оперным театром мастер по кассовым аппаратам встретил знакомых собутыльников, и вся теплая компания прочно обосновалась среди штабелей пустой тары на задворках ближайшего гастронома.

В девятом часу из нависших над городом сизых туч упали на серый асфальт первые крупные капли, и вскоре разразился проливной дождь с ослепительными вспышками молнии и трескучими разрядами грома. Улица опустела. Бирюков торопливо укрылся в кабине телефона-автомата, расположенного возле самого входа в переговорный пункт. От нечего делать еще раз набрал 02.

— Ух, вовремя позвонили! — облегченно вздохнул дежурный. — Наконец-то нарисовался Жора Коробченко. У макулатурного ларька встретился с Анжеликой Харочкиной. Похоже, взял у нее сколько-то денег. После этого намеревался зайти в переговорный пункт, что на Восходе, но, вероятно заметив там дружинников, направился к центру города. Сейчас пережидает ливень в кабинке телефона-автомата рядом с автовокзалом.

— Там задержать нельзя?

— В кабину никого не впускает. Правую руку держит в кармане куртки. Даже когда Харочкина передавала ему деньги, не вынул руку из кармана. Сторонится прохожих, особенно мужчин.

— Понятно. Одет Коробченко как?