Точки притяжения

Слова застряли; они не могли выйти; они как будто не пролезали через горло.

– Что?

– Х-холодно в здании, да? – вывернулась она.

– А. Ну да, местами, – немного разочарованно ответил он.

– А я вот только в… – она показала на свою лёгкую кофту, – Отдай свою куртку.

Она была готова свернуть на какую угодно тему – на чем более обескураживающую, тем лучше: неуклюжий диалог меньше всего располагал к повторной попытке признаться.

– Почему ты постоянно хочешь меня раздеть? – возмущённо спросил он.

Кира, не ожидав ни такой интонации, ни такого вопроса, с ужасом почувствовала, что начала краснеть.

– Всего лишь второй раз! – недовольно воскликнула она: если она всё-таки покраснеет, то пусть со стороны это будет выглядеть, как крайняя степень возмущения, – И попросить снять панаму – это не раздеть!

– Вот это поворот, – оглушающе внезапно сказал третий голос: Тина, которая шла из лифт-холла в правое крыло здания, только что остановилась, привлечённая разговором на повышенных тонах, – Вы мне не ссорьтесь тут.

Никто из них не ожидал, что их мог кто-то услышать; Кира же была настолько обескуражена, что, не мигая, начала испуганно смотреть на Тину.

– Мы… Нет. Всё нормально. Мы уже уходим, – очнулась она через пару секунд, и они тут же снялись с места и ушли.

– Ну вот опять… – вздохнул Макс.

– Не парься, сейчас я виновата.

– Если тебе правда холодно, могу отдать.

– Я буду странно в ней смотреться. Особенно после того, как Тина только что видела её на тебе, – ответила она, и они невольно улыбнулись друг другу.

Торопливо дойдя до того места, от которого Кире нужно было заворачивать к своему столу, они на мгновение посмотрели друг другу в глаза и без слов разошлись.

День 51, неделя 8, вторник

Сегодняшним утром Кира опять мечтала побыстрее оказаться в офисе: ночь выдалась не менее жаркой, чем вчера; сон был отвратительным; голова гудела. Сознание начало оживать только тогда, когда Кира села за своё рабочее место. Вместо того, чтобы сразу приступить к работе, она начала на свежую голову думать о способах признания.

Её тут же перебила мысль о вчерашнем наблюдении. Мысль начала свои доводы с того, что Макс, по её мнению, ни за что бы не оставил её вчерашнее «Почему нет? Куртку придётся снять?» без достойного ответа: то, что в его сестре принимало вид открытого озорства, в нём иногда проскальзывало в виде невесомой игривости, которая бы ни за что не упустила бы вчерашний вопрос и оттолкнулась бы от него, как от батута. Он, однако, не оправдал её ожиданий и просто посмотрел на неё с упрёком. Кира досадливо отогнала непрошенное предположение, что он использовал этот взгляд для того, чтобы указать на границы дозволенного, и продолжила дальше вспоминать вчерашний день: когда она сказала «отдай свою куртку», он опять не оправдал её ожиданий на игривый ответ и воскликнул «почему ты постоянно хочешь меня раздеть?» таким возмущённым тоном, в котором нельзя было найти ни крупицы шутливости. Быстро решив, что одежда отчего-то не была для него темой для шуток, она вернулась к мыслям о признании.

Вчерашний опыт показал Кире, насколько ей было сложно сказать нужные слова даже внутри спонтанного порыва: внезапно возникала завеса в виде жуткого предчувствия неудачи и всего того, что за ней последует, включая то, что всё изменится раз и навсегда и уже никогда не будет прежним. В таком случае не лучше ли ей было написать записку? Отдав её, можно было попробовать морально подготовиться к ответу и привыкнуть к мысли о том, что необратимое уже произошло и оставалось только ждать. Она даже выбрала формулировку, которая, по её мнению, была наиболее удачной из всех ею рассмотренных: «Мне не хватает смелости сказать тебе это в лицо, но я настолько люблю тебя, что не могу думать ни о чём другом. Мы можем поговорить? Кира». У этого плана было два «но»: если она действительно передаст эту записку, то как узнает точное время казни? И каким образом она собиралась передавать этот текст? Сообщением? У неё не было его номера. Из рук в руки? Глупо: они не были школьниками. Положить на стол? А где он сидит?

«И правда, где он сидит?» – удивлённо подумала Кира; она никогда об этом не задумывалась. Где он сидел? Он постоянно уходил туда, дальше, направо, в проход. Она тут же встала и, уйдя вправо и пройдя через межофисный коридорчик, оказалась в офисе, в котором она была только в свой первый день. Слева была видна дверь кабинета Марка – там они и познакомились. Она посмотрела направо, на столы: за одним из них сидела Таня. Боясь, что она её заметит, Кира тут же повернула обратно. «Значит, он сидит ещё дальше. Неважно. Я не буду заходить настолько далеко». Когда она проходила мимо поворота на место отдыха, то увидела, что сейчас там был только Амир – вероятно, заправлялся кофе перед началом рабочего дня. Подумав «о, мой информатор», Кира сразу же направилась к нему.

– Привет, – сказала она с такой светлой улыбкой, которая была призвана показать всю доброту этого утра.

– Привет! – бодро ответил он, надел крышку на только что наполненный стакан с кофе и сел на диван.