Todo negro (сборник) (СИ)

— Ну, видите: поле длиной сто двадцать ярдов, оно разделено на участки по десять. Последние отрезки на краях поля — это «конечные зоны». Если забежать с мячом в конечную зону противника или принять там пас, это будет тачдаун. Шесть очков. Ещё можно забить ногой в ворота с поля: это «филд гол», три очка. Так делают, когда боятся до конца мяч не донести.

— Ясно. Но я всё ещё не понимаю принцип движения по полю.

— Ну, команды владеют мячом по очереди. На то, чтобы пройти десять ярдов, есть четыре попытки. Можно сразу пройти больше, если сделать пас далеко вперёд или раннинбек сумеет прорваться. Но необходимо хотя бы десять: тогда снова будет четыре попытки на следующий отрезок. Так добираются до конечной зоны. Понимаете?

— Пока да.

— Ну вот. Если игрока с мячом повалят или ресивер не поймает передачу — попытка потеряна.

— И тогда новая попытка с прежней отметки?

— Нет. С того места, до которого дошли. Скажем, если прошли семь ярдов из десяти, то на следующие попытки остаётся уже три ярда. А если не пройти десять ярдов за четыре попытки, то мяч переходит к противнику, и тогда уже он разыгрывает. Ещё соперник может перехватить пас или подобрать мяч, который уронили — это «фамбл» называется. Тогда он сразу же атакует, без розыгрыша: схватил и побежал. Если игрок с мячом остался на ногах, конечно.

— Теперь более-менее ясно. Вы пейте, пейте.

На это нас тоже не пришлось особо уговаривать. Курить сигареты спортсменам нельзя, а вот что до алкоголя — ох, поверьте, мы иной раз бухаем так, что вам и не снилось. Всё-таки атлетизм — одно, необходимость психологически разгрузиться — другое. А сейчас, когда нас угощали прекрасным напитком, вовсе сам Бог велел.

Мы ещё долго объясняли Барону основы правил американского футбола. Вроде того, что после тачдауна можно заработать дополнительные очки: одно — если пробить по воротам ногой, два — если разыграть прямо перед конечной зоной и ещё раз занести мяч в неё. Практически всегда бьют с ноги, потому что промахнуться сложно. Но иногда бывают в матче моменты…

По ходу дела мы постоянно пили, но ром в бутылке как будто не убывал. Барон всё подливал и подливал из неё, а ёмкость оставалась практически полной. Я запомнил эту деталь, но в моменте не придал ей особенного значения.

Признаюсь: когда я порядком напился, «особенное значение» обрели декольте и чулки Бриджит. Благо что она, кажется, специально поворачивалась так и этак, тянулась за бутылкой через весь стол, вроде бы ненароком касалась моего плеча грудью. Делалось всё более стрёмно, однако от природы не убежишь.

Пусть и будучи неплохим футболистом, парень с пустыми карманами и без машины едва ли найдёт подружку. Даже в Новом Орлеане: это не самый большой и богатый город США, но отнюдь не деревня. Откровенно говоря, ниже моего тогдашнего социального статуса падать было особо некуда — разве только в трейлере жить. Короче, секса не случалось уже год. Да и год назад-то вышло по пьяни на шумной вечеринке, второпях: я кончил быстрее, чем что-то почувствовал. Скорость — она на футбольном поле хорошее качество, а тут…

Думаю, вы понимаете моё волнение и неловкость. Хуже всего иное: и Барон это заметил. Как раз к моменту, когда матч окончился победой «Святых» и мы подняли очередной тост за это.

— А тебе, Сквер, нравится моя жена?

Блядь. Вот и что тут ответить?

— Ааа… ну… мадам Бриджит очень красивая, конечно, я…

— Ммм, как это мило! — промурлыкала ирландка.

Лучше бы промолчала, конечно. От поцелуя в щёку стало только хуже.

— Моя супруга обожает танцевать. Сам я, признаться, нынче танцую редко: мода изменилась. Не по мне современная музыка. Знаете, когда-то в этом баре играл такой прекрасный гитарист… его звали Хулио… времена меняются. Сейчас Хулио занят кое-чем другим. Не суть. Я уверен: если кто-то из вас захочет потанцевать с Бриджит, она не откажет. Не откажет даже всем по очереди.

— Не откажу. — Бриджит потушила сигариллу и осушила стакан. — Но сначала с русским.

По-моему, Рики и Линк немного обиделись.

— Но учти, Сквер… — Барон растянул безупречную улыбку на всё лицо. — Я слежу за тобой.

С этими словами он взялся за дужку тёмных очков и сдвинул их вниз. Тут я чуть не выплюнул ром, которого как раз набрал в рот для храбрости.

На меня смотрели пустые глазницы. Две абсолютно чёрные впадины на почти идеально чёрном лице. Клянусь: они были чернее «вантаблэк». Словно два провала в Ничто. И не успел я струхнуть по-настоящему, как из левой глазницы что-то показалось. Белёсое, вытянутое, извивающееся…

Это был червь.

Я едва сдержался, чтобы не блевануть.

— Мне… выйти нужно… простите…

Я вскочил с дивана и выбежал прочь быстрее, чем из окружения самых лютых защитников. Только услышал голос Бриджит вслед:

— Жду тебя на танцполе!