Тогда я иду к вам (СИ)

— Анж, дорогуша, где ты? Я писала тебе и ни слова не получила в ответ — вот и приехала проверить, как там мой мальчик…

— Мать вашу! — вырвалось у меня.

— Ну да, я ж сказал тебе, — кивнул Филипп.

И я поняла, от кого было то письмо.

И поняла, что пришел полный пипец — потому как ректор мне, конечно, почти признался в любви и свадьбе, но еще не совсем. Не хватило каких-то жалких нескольких деньков! А я ведь всего в шаге от цели!

И цель уже недоуменно поднимает брови на мою реакцию.

А к двери кабинета подходит кто-то в рюшах…

Глава 25. Мамы разные нужны…

Наверное впервые в жизни со мной случился такой ступор. Когда ноженька рученька ни-ни. Попа тоже. А уж про упавшую на пол неподвижную челюсть и говорить нечего

Я застыла этим самым ступором посреди кабинета, что безусловно нас роднило с женой Лота, но у той преимущество было — она хотя бы замужем побывала. А вот со мной, похоже, такого счастья не случится.

В голове в одно мгновение пронеслись сразу несколько вариантов развития событий.

Вот я в роскошном бархатном платье с глубоким декольте — и причесочку шикарней бы под корону — подхожу к гильотине под плач толпы, а мускулистый полуобнаженный палач с мешком на голове делает приглашающий жест.

Или нет, вот я сижу в каменном мешке, в разорванной на мелкие клочки одежде — и волосы тоже клочками, потому как кое-кто неродственно настроенный к родственнику-на-месяц пытался добыть сыночка Анжа изнутри меня.

А может я бегу по всё сужающимся улицам столичного города, факелы обжигают полуобнаженные плечи — натыкали их, понимаешь, за освещение они борются — а за мной с жуткими криками и прочими мерзкими звуками бегут возмущенные невесты во главе с реальным Анжем, его реальной мамашей и совершенно не реальным для меня ректором..

Короче, я приготовилась делать рыдашки и признавашки…

И потому подскочила к двери и быстренько ее закрыла, едва не прищемив Филиппа, который не сразу сообразил, где он хочет оказаться — внутри кабинета или снаружи.

Внутри ему показалось теплее.

— Мне к ней сейчас нельзя… — прошептала несчастно всем своим видом показывая, насколько нельзя. И что нельзя не потому что рядом нет зверят, которые или воздействию успеют мамашу подвергнуть или меня прикрыть.

Цель всей моей жизни с подозрением нахмурилась.

— Это почему?

— Подстригся я… И шапку не ношу…

— Эм…Не понял.

Можно подумать я понимаю, что за бред несу…

— Ну… У нас по роду голова слабая… И потому мы носим… волосы. Длинные… и шапку…теплую. Но я уже взрослый и сам решаю! И когда вырвался в самостоятельную жизнь, первым делом…

— Снял шапку и подстригся? — иронично уточнил ректор. И в глазах у него появились такие искорки легкой задумчивости, после которых, как правило, у всех нормальных людей наступало не легкое озарение.

Б..ть. Кажется мне не поверили. Вопрос в том — насколько не поверили?

В дверь с той стороны поскреблись. А потом и кулаком долбанули.

— А ну открывайте! Анж, ты там?

— Открой ей, Анж, — обманчиво мягким голосом приказал ректор. Знаю я такие голоса — в пятидесяти оттенках лексических ошибок их хорошо прописывали.

Вздохнула.

Развернулась.

Ну и фиг с ними…

Взялась за дверную ручку, потянула на себя дверь…

И так с дверью в руках и осталась.

В прямом смысле. С целой… точнее, слегка треснутой дверью.

Ну, это было через пару секунд. За которые произошло то, что отвлекло от моей персоны не только ректора, но и озабоченную мамашу.

В приемной раздался жуткий грохот и локальный взрыв и часть супер-магически-защищенных стен начала оседать в образовавшуюся воронку.

Я прикрылась дверью как щитом. Розовым рюшам и светлым куделькам, которые я успела заметить, так не повезло — их смело в сторону. И так и оставило лежать. Филипп и ректор уже стояли рядом со мной, причем ректор весь из себя боевой и с горящим шаром в мужественных руках.

А из дыры…оттуда вырвалось пламя, а потом…

Вышла самая красивая брюнетка, которую я когда либо видела.

Алик замысловато выругался

— День матери сегодня, что ли?

— Чего? — я уронила таки дверь, из-за которой выглядывала, и всматривалась в красавицу, брезгливо переступившую на высоченных каблуках через нагромождение камней.

Ректор мне не ответил.

Только убрал шар из своих рук и поклонился:

— Приветствую вас, Катрин, в моем скромном… — он чуть запнулся, осматривая повреждения, — обиталище.

Чего?!

Красотка величественно кивнула:

— Малыш Алик…Уже не малыш…

Чего?!!!

Брюнетка поправила бретель откровенного платья и тоже осмотрелась. Заметила рюши и чуть поморщилась.

А потом щелкнула пальцами и рюши… растворились.

— Мамочки… — прошептала я в ужасе. Конечно, я хотела чтобы этот вопрос решился — но не так же радикально!

— У целителей уже мамочка, — не правильно поняла, но идеально поддержала легенду женщина.

Я ошалело кивнула. И беспомощно посмотрела на ректора — может он хоть пояснит кто это?

Но пояснил бледный Филипп.

— Это мама…Камилла нашего. И она пришла…

— Из ада…

— Или этот ад устроить тут, — прошептал несчастный Фил почти неслышно.