Тогда я иду к вам (СИ)

— Тартараты всем в зад, да ты же та блондинка! Я же тебя… — вдруг прошипел Камилл и прижал на мгновение, а потом попытался от себя оторвать. Вот чего пытается, раз я "та"? — Слезь с меня!

— Ни-за-что!

— Слезь с меня, это может быть опасно!

— Конечно опасно, я такая опасная, просто хищница, р-рр…

Он как-то замысловато выругался — жаль, не запомнила — а потом сказал предельно ласково:

— Я обещаю тебе — мы потанцуем. Вот сейчас поймаю плохого дядю — и потанцуем. И не только…Ты давай постой в углу…

— Так ты на задании! — завопила я так радостно и громко, что половина увеселильни от нас отшатнулась.

И тут произошло несколько событий.

Рядом пронеслась вспышка света.

Инквизитор отпрыгнул от нее, попутно отцепляя таки меня и отшвыривая; и начиная тоже кидаться светом — ну или чем они там между с собой бились.

Я сначала обиделась на инквизитора, а потом, разобравшись, на того, кто пытался его убить. И бросилась наперерез очередной вспышке света.

Мне-то с браслетом из волос единорога это ничем не грозило — вот только брюнетик о браслете ничего не знал и тоже бросился наперерез.

Меня снова отшвырнуло, а его задело.

— Тва-арь! Не жить тебе! — я выхватила у ближайшего дементора саблю и эффектно швырнула её в гадкого злодея, похожего на обычного человека в маске. Тот моментально швырнул в меня световым шаром.

Мы оба попали.

Он — в меня. И одежда на мне вспыхнула и тут же погасла, не задев даже кусочка кожи. А я попала не в него, а в низко висящую огромную люстру, точнее в цепь, которая ее держала.

Кто же знал что мечи у дознавателей волшебные и странной траектории?

Цепь разорвалась, а люстра рухнула прямо на преступника, отчего тот упал и, кажется, издох.

— Чугунная она, что ли? — пробормотала я задумчиво и вдруг поняла, насколько вокруг тихо. Хм, с чего бы?

— Музыку! — заорала как можно громче. — Давайте танцевать!

Меня тут же накрыло темнотой.

Точнее, инквизиторским плащом, которым он решил прикрыть мои обнаженные после локального пожара телеса.

— Эй, я не попугай! — завопила из-под плаща в попытке выпутаться.

— Не знаю, что такое попугай, но то, что ты дотанцевалась — это точно, — взбешенно прошипел мужчина в район моей головы

Я эту самую голову все-таки вытащила. А потом еще и руки — чтобы снова повиснуть на шее у Камильчика и радостно всхлипнуть во все то же ушко:

— Живо-ой.

— Дура, — отозвался чуть мягче инквизитор. — Причем, почему-то, своя… Я тебя знаю?

— Ну так конечно… — я пыталась порыться в ускользающих обрывках памяти. — Так на королевском балу же…

— Да? И только? Ладно, разберусь со всем, а потом мы поговорим. Мы должны…

— Должны-должны, — радостно подтвердила я что-то.

— Злодей, кхм, пойман, — прервал наш содержательный диалог кто-то сбоку.

— А то я не вижу, — хмыкнул Камилл и перехватил меня поудобней. Да еще и зарылся лицом в мои волосы…

И вдруг сильно напрягся. Я даже в своем состоянии это почувствовала. И голос сделался резким:

— А ну ка посмотри на меня. Мне нужен прямой взгляд.

Хм, странные у него какие-то и извращенные фантазии.

Ой…

А если не фантазии? Если он понял?

Вот не знаю, что бы произошло, если бы я на него посмотрела, но именно в этот момент бодрейка, наконец, перестала действовать.

И я обмякла, провалившись в темноту.

Глава 24, полная опасностей

— Анжелика…

— Анжелика…

— Очнись, дура ты такая!

Я резко подпрыгнула от раздавшегося грозного рыка и села на кровати, не желая приходить в себя после восхитительного сна.

Где волны качали нас с Камиллом. А мы плыли на лодке, и вокруг занимался рассвет, и он прижимал меня к своей мужественной груди…

— Анж — ж!!!

Осоловело посмотрела по сторонам.

Состояние было, мягко говоря, странное. Что там похмелье — я вообще, кажется, была все еще пьяная! А комната вокруг — роскошная и совершенно незнакомая.

И рассвет, конечно, за окном был, вот только его перекрывали головы зверят, в этом самом окне торчавшие.

Посмотрела на себя и…

— Где мои трусишки?! — завопила и слетела с кровати, с которой за секунду до того не собиралась вставать. Вообще никогда — или хотя бы пока перед глазами не перестанут раскачиваться все предметы мебели.

Почему я в одной сорочке? Кто раздел? Что было-то?!!

И было ли что-то?

Грозно повернулась к представителям местной фауны и рыкнула:

— Если вы не уберегли мою честь, станете флорой!

Те сглотнули. И наперебой заверили, что переодели мое бездыханной тельце — да что там переодевать было, одни обгорелые лоскутки — служанки, да и вообще, я бы почувствовала, что осталась без чести и прочих важных частиц тела.

Вспомнив одну миленькую академическую больничку и инквизитора без белья, я с этим согласилась.

И уже спокойней потребовала объяснений.

Оказалось, что Камилл притащил меня в свой дом. Приказал холить и лелеять, запер и унесся допрашивать остатки злодея. А если остатки окажутся мертвы — оживлять и допрашивать. Потому как был палач ужасно зол, ведь я могла серьезно пострадать и вообще выжила только благодаря подаренному браслету.

Я посмотрела с нежностью на запястье, но там ничего не оказалось.

Принял удар и сгорел?

Ничего, у меня целый Единорог то рядом.