Тогда, в дождь

— Но ведь такое могло произойти! Что Жебрис и этот студент — не одно и то же лицо… разные люди… Ведь я этого Жебриса прежде и в глаза не видел!

— Какое это имеет значение? — Раудис провел ладонью по столу. — Вы не видели, а другие видели. Сравнили. Опознали. Вам известно такое слово — опознавание? Известно?

— Мне известно, что я не виновен! Ничуточки. И его мамаша…

— Она умерла… Дело, правда, начато, но то, что финансирование этой бабуси прекратилось…

— Умерла?

Но тогда… с ума сойти, тогда… Вся эта история…

— Это чепуха! Чепуха! — выкрикнул я и, не находя, что еще сказать, понурил голову; Раудис опять провел ладонью по столу.

— Вы полагаете?.. И все же предоставьте решать нам, ладно? Прокурор скажет. А пока… — он глянул на меня бесцветными глазами. — Пока нам, пожалуй, лучше расстаться: есть и другие дела. Кстати, вы не собираетесь никуда отлучиться? За город… к родным в деревню или…

— Нет.

— Так и договоримся. Ведь в противном случае мне пришлось бы… согласно соответствующей статье…

— Товарищ прокурор! — я вскочил. — Но ведь это… вы прямо как с настоящим… каким-нибудь вроде этих — по колбасному…

— По колбасному? — Раудис сощурил глаза и смерил меня оценивающим взглядом. — Нет, нет. Это совсем другое… Совсем, совсем другое…

— Но вы… вы только что сказали…

— А-а… — он вздохнул и покачал головой; по-моему, он тоже устал. — Что мне еще остается делать? Тут правых нет, учтите, в этом доме. И тем более — в этой комнате. Все запятнаны — кто больше, кто меньше… Зарубите себе на носу… И когда придете ко мне в следующий раз… я бы хотел, чтобы вы…

— В следующий раз? Неужели…

— Короче говоря, я вам советую, — Раудис поднялся из-за стола и приблизился ко мне; в бесцветных глазах мелькнула едва заметная тень. — От жизни, уважаемый, надо не только требовать, ей надо и давать. Давать и давать. В этом все дело… вот что. А уж если брать, то хотя бы знать, что берешь. И откуда. Всегда надо знать, откуда что берешь, не забывайте это!

— Что за намеки…

— А вам не понятно? Поменьше наведывайтесь к Лейшисам, ясно? По крайней мере, пока не закрыли ваше дело… Это я вам исключительно по дружбе, в память о тех выборах… там вы показали себя с наилучшей стороны, и было бы обидно, если бы это дело…

Помнит! Я зажмурился, словно ярким светом резануло по глазам; он вспомнил — и в такой момент, когда мне, пожалуй, меньше всего этого хотелось; поистине прокуратура знает все. При чем тут Лейшисы? Соната? Зачем он это сказал?

— Дело? — повторил я это слово. — Вы говорите…

— Как же может быть иначе? — изумился Раудис. — Посудите сами: поступают сигналы — заводится дело… Как же еще, гражданин? Если уж мы за что-нибудь беремся, то беремся обеими руками. Обеими, да-да.

Он и впрямь сжал кулаки, весь подобрался, подошел совсем вплотную к Ауримасу, открыл дверь; Глуоснис бросился прочь.

Секретарша, надув свои неряшливо накрашенные щеки, по-прежнему сидела с поднятым пальцем над стертыми крупными клавишами; можно было подумать, что она ни разу не опустила палец на машинку; на Ауримаса она и не глянула. Зато он испытал желание что-то сказать ей; теперь ему хотелось разговаривать, даже спорить, орать — теперь, когда его выпроводили — —

— Обеими руками! Обеими! — воскликнул он. — Так-то оно лучше будет. Раз уж беретесь за что-нибудь…

Секретарша раскрыла рот, округлила огромные глаза и с несказанным удивлением воззрилась на Ауримаса, словно то был редкостный экспонат, удравший из музея; шуточки… в прокуратуре… И дверь положено за собой закрывать, вы слышите — у нас принято, выходя, закрывать дверь — и говорить «до свидания» прокурору и мне — Раудис возник на пороге — сутулый и сухой, как статья, этакий знак «параграфа» в кителе бурого цвета — появись тут еще разочек, мой друг, увидим, как ты тогда — —

Но обрушить свое возмущение было уже не на кого, поскольку недотепистого паренька и след простыл, — Ауримас быстрым шагом шел по аллее, по самой ее середине, дивясь тому, насколько здесь светло и людно; и все эти люди, подумать только, все до единого свободны, счастливы, совесть их не гложет; к прокурору их сегодня, надо полагать, не потянут… А завтра… Ауримас снова ощутил, как холодной струйкой прополз по спине пот. Он встрепенулся и прибавил шагу…

XIV