Тойво - значит "Надежда" 2. Племенные войны.(СИ)

Англичане были уязвлены поведением красных в самое свое чувствительное место - в гордость. Бешенство интервентов притупило их бдительность и способность к здравому размышлению.

Командир - рыжий детина с тонкими, будто приклеенными усиками, сам взялся за ружье. Он заметил, что их обстреливают откуда-то с высоты, даже определился - откуда, но никак не мог преломить ситуацию. Дальность до засевших красных не позволяла сколько-нибудь метко попасть в стрелков. Разве что миномет задействовать, так корректировка нужна, а к ней - нужен корректировщик.

Для профилактики он пару раз пальнул в сторону противников, но ничего этим не добился. Винтовка оказалась так же бесполезна, как и сабля, болтающаяся на поясе.

Командир, пачкая форменный китель, сам прополз до ближайшего к врагу смотрового пункта, намереваясь взять координаты для минометчиков. С ним отправилось пара человек - адъютант и посыльный. Но на месте уже оказался кто-то из солдат, ссутулившийся на самом бруствере.

- Доложить, что наблюдаете! - приказал командир и несколько раз помянул "факиров".

Солдат обернулся на голос, нехорошо усмехнулся и стремительно сделал выпад рукой в сторону ближайшего к нему человека - посыльного. Тот сразу же забулькал, схватился скрюченными пальцами за перерезанное горло и упал на землю.

Главный из англичан не удивился, он вскинул винтовку, которую до сих пор таскал за собой, намереваясь выстрелить в диверсанта, но тот очень ловко крутанулся на ногах, выбивая оружие из его рук. Адъютант застыл соляным столбом, не особо понимая, что это такое происходит?

А дальше происходило следующее: Тойво бросился за вывалившейся командирской винтовкой, подхватил ее за дуло и, не теряя инерции, описал ею широкую дугу, окончившуюся на голове несчастного. Глухой стук, словно по бревну кувалдой, подтвердил, что Антикайнен не промахнулся. Что стало с головой адъютанта - предположить нетрудно. Разлетелась она на кусочки, как спелый арбуз.

Командир взревел, будто бык, но на это никто в местах дислокации не обратил внимания - слишком много сегодня он орал, поручик хренов. Англичанин выхватил саблю и взмахнул ею, словно дуэлист на поединке чести. Конечно, можно было вытащить из кобуры пистолет, но как-то вот так получилось. Вероятно, захотелось аристократу порубать красного, плебея и дикаря, в капусту, выместить все свое справедливое негодование за невыпитый чай, за испачканный камзол, за уязвленную гордость.

Тойво достал из-за пазухи наган и пристрелил поручика. Когда тот упал с выражением удивления на лице, пробормотал:

- Эх, нашумел. Как там теперь Оскари?

Кумпу прокрался к англичанам с другого фланга, намереваясь оказаться возле ударной силы врагов - минометов. Несмотря на свои габариты, ему удавалось ползать тихо, как змее, красться бесшумно, как мыши, ступать неслышно, как рыси.

Возле двух минометов стоял постовой. После того, как Оскари оказался вблизи него в зоне доступности, постовой упал: Кумпу бросился к врагу, одолев, без малого, метров пять одним прыжком, и всадил ему нож под лопатку. Несчастный англичанин даже не вскрикнул. Теперь можно было заняться делом.

Но тут поблизости треснул пистолетный выстрел - с той стороны, где был Тойво. Это вызвало в стане врагов некоторый переполох - парни-то все были тертые, знали, что из пистолета просто так в расположении не стреляют.

На беду Кумпу английские минометы располагались как раз так, что мимо них пробежать на выстрел - ну, никак нельзя. Дергаться прочь для Оскари было бессмысленно - обязательно увидят его силуэт, стрельнут, кто-нибудь не промахнется. Шансов остаться незамеченным - вообще никаких.

Первые набежавшие англичане замерли, на них наскакивали последующие и тоже столбенели. Как водится, секунды, впавшие в вечность.

Почти полная луна встала над озером, любой ветер стих, любой звук пропал. Где-то в поселки Лумбуши на ближайшем острове завыла собака, в Медвежьегорске ей ответила другая. Их вой был жуткий и даже пугающий.

Англичане увидели в призрачном лунном свете, как огромный человек медленно повернулся к ним. Руками он держал другого человека, окровавленного и мертвого. Лицо незнакомца тоже было все в крови, в оскаленных зубах что-то зажато, какая-то плоть. Человек медленно достал это что-то изо рта и бросил под ноги ближайшему англичанину, заурчав при этом низким утробным голосом.

Солдаты одновременно посмотрели на упавшую перед ними часть чужого тела и признали в ней отгрызенное ухо их несчастного товарища.

Тут у одного из англичан оторвалось дно, послужив, словно бы, сигналом к отступлению. Повезло, что только один из них, вероятно, самый набожный, отметился в этой ситуации таким вот образом. Зрелище, действительно, было не для слабонервных.