Тойво – значит надежда. Красный шиш

Тойво предчувствовал, что его обложат отовсюду – уж ГБ на то и Глеб Бокий, чтобы решать максимум поставленных задач. Антикайнен был одной из таких. Впрочем, то же самое для Тойво: Бокий был его задачей. Нет, не совсем правильно – товарищ Глеб был его специальным заданием. Пора было к нему подбираться поближе.

В Волховстрое гэбэшники несколько переусердствовали. Откуда-то у них появилась информация, что подлый финн поднял руку на их коллегу, советника по особым вопросам Мищенко. У людей, которых принято называть «силовики» существует негласное правило: они неприкасаемы. Считай: задело одного – задело всех. Принцип многоклеточного организма под названием «государство». А закон – так он завсегда на этой стороне. «Нет повода не доверять сотруднику органов правопорядка, силовых органов, надзорных органов и прочих органов этого организма», – любимая формулировка специальных отростков того же организма. Их еще «судьями» называют.

Вова Ленин определил это дело «машиной». Тоже справедливо – согласно принципам атеизма, дарвинизма и практицизма. Но кто, в таком случае, этой машиной управляет? Каким бы гением Бланк, как его всегда называл Бокий, ни был, сколько бы денег в него немцы ни вливали, но новое государство образовалось самым загадочным образом. Рабочие и, с позволения сказать, крестьяне не могли подмять под себя Российскую Империю. Тогда другие силы, например, китайцы, которых был миллион – только никто этих китайцев не помнит, разве что их зверства. Или белочехи, организованные и дисциплинированные – да что-то не верится в чехов, тем более, белых.

Государство – это раковая опухоль человечества. А гэбэшники – это всего лишь раковые клетки.

Об этом подумал Тойво, когда ему первый раз ударили по голове.

– Если вы намерены забить меня до смерти, то я этому решительно воспротивлюсь, – сказал он, поднимаясь из подтаявшего сугроба, куда его положил подлый удар сзади.

Его окружили человек пять, провели поверхностный обыск, ничего не нашли из колюще-режущего, а также огнестрельного, убрали свои наганы в наплечные и поясные кобуры, а теперь вздумали чуть-чуть поизмываться. Иного и ждать не приходилось: был бы приказ убить – уже давно пристрелили бы, как собаку. А так – повредили немного, потому что оказал сопротивление представителям Закона.

Гэбэшник, приласкавший Антикайнена по уху, криво усмехнулся своим коллегам и, не поворачиваясь, нанес финну еще один удар в лицо. Но до лица кулак не долетел. Тойво, ожидающей нечто такое, отступил в сторону на полшага, перехватил запястье человека, крутанул его руку, что было сил к земле, а потом дернулся всем телом назад. Раздался треск – порвался рукав гэбэшника. Ну, и связки и сухожилия тоже порвались.

Антикайнен дернулся в сторону другого человека, который ничего лучшего не придумал, как ударить «чухну белоглазую» наотмашь. Тойво, опять же, уклонившись, прыгнул обеими ногами на шею гэбэшника, одновременно вцепившись в запястье врага. Тот вполне закономерно завалился наземь, шея его в замке ног не была рассчитана носить на себе чужой вес. Антикайнен со всего роста противника хлопнулся вниз, ловко кувыркнувшись через свое плечо. Гэбэшник от такого ускорения полетел, было, вперед, но рука его все еще была в захвате Тойво. Она, как якорь, удержала тело от дальнейшего движения, только слегка вытянулась. Красный шиш поступил с чужой конечностью, оказавшейся зажатой у него между ног, без всякого почтения – дернул в сторону, сколько силы позволяли. Раздался еще один треск – снова не выдержал рукав врага. Ну, и связки с сухожилиями тоже. Вообще, оторвал бы Тойво эту руку нахрен, да убежал бы к своей пещере махая ею над своей головой, да не было у него никаких пещер на примете.

А случившиеся возле полустанка милиционеры Волховстроя, увидев такое непотребство, что творили парни в гражданских одеждах, спрятались за кустами и начали нервно переглядываться.

«Товарищи! Самая ценная вещь для государства – это милицейская жизнь!»

«Верно, товарищи! Переждем в засаде!»

«Нам, товарищи, базу нужно закладывать. Через каких-то семьдесят лет, наши преемники – внуки, потомственные милиционеры – будут делать что хотят и когда захотят. А нам пока сохранить себя важно!»

«Ура, товарищи! За наш быт, то есть – бить и быть, за нашу коррупцию в рамках закона, за наше завтра!»

А гэбэшники тем временем опомнились, спрятали от греха подальше руки за спину, чтобы их не поотрывал распоясавшийся Антикайнен, а потом достали пистолеты. Чем достали? Неважно. Силой воли.

– Сдавайся, а то пульнем, – сказали они.

– Стреляйте, товарищи, – сразу согласились раненные. – Это что же такое получается! Он нам руки почем зря будет отрывать, а мы с ним цацкаться?

– А бить больше не будете? – спросил Тойво, а про себя подумал: «Теперь точно убьют».

Потом поднял руки над головой и подумал еще:

«На кой черт я тут скакал, как ненормальный? А все-таки какой кайф бить этих уродов, даже зная, что в живых они потом тебя не оставят!»