Токеа и Белая Роза

Просека занимала не меньше трех акров леса. Первое, что бросилось в глаза, — четыре шалаша из сучьев и веток, под их дырявой сенью лежало несколько ребятишек. Неподалеку паслись лошади. Перепачканные копотью женщины возились у котлов, подвешенных над двумя кострами. Кормящие матери, удобно устроившись в своих качалках, баюкали младенцев. Стайка мальчишек носилась вокруг хижины. Им поручили собирать хворост, чтобы сжигать коряги и пни: вся просека была застлана дымом. Индейцу ничего не стоило затесаться в толпу американцев незамеченным. Но когда он приблизился к строящемуся дому, женщины разглядели его. Поначалу они оцепенели от ужаса, но уже через несколько секунд поднялся крик: «Эй, мужчины, сюда! Скорее!»

— Что тут у вас? — спросил появившийся из-за балок широкоплечий американец. — А! Краснокожий… Это он вас так перепугал? Ну, так он не первый и не последний.

Успокоенные присутствием мужчины, женщины обступили мико и глядели на него с таким любопытством, которое может проснуться лишь у людей, сильно истосковавшихся по развлечениям. Но облик индейца, его исполинская, хотя и суховатая фигура, суровая сдержанность да еще и какое-то непростое облачение снова нагнали на них страху. Они поспешно разбрелись кто куда. А мужчина, взглянув в глаза индейцу и не заметив в них ни тени робости, спросил:

— А ведь ты не из осаджей, краснокожий?

Мико, занятый созерцанием ужасающей картины опустошения леса, не счел нужным ответить.

— И не из племени пауни?

Ответа опять не последовало.

— Послушай, если ты оказался в наших четырех кольях, краснокожий, то потрудись хотя бы отвечать, когда тебя спрашивают.

— А кто звал сюда янкизов?

— Янкизов? Ты величаешь нас янкизами? Эй, Джо и Джон! Сюда!

— Бледнолицый получил от Большого Отца разрешение ставить здесь свой вигвам?

Переселенец смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Разве нам надо разрешение, чтобы обосноваться здесь? Странно слышать такое от дикаря. Мне, свободному гражданину… Нет, это уж слишком. Вы только послушайте, — обратился он к подошедшим Джо и Джону.

Все трое от души расхохотались.

— Это наша земля, за нее заплачено долларами. Наличными! Смекнул?

Продолжая осматривать лагерь американцев, индеец невозмутимо молчал. Не удостоив взглядом ни одного из американцев, он шагнул к дому. Поднявшись по двум бревнам, заменяющим ступени, он оказался под стропилами.

— А краснокожий, однако, наглец, — сказал широкоплечий.

— Он смахивает на вождя, — заметил второй, — и не маленького.

— Все они тут вожди, и большие и маленькие. Но кто ему дал право учинять нам допрос на нашей же земле? Краснокожий, тебе захотелось водки? Если бы ты не был таким бесстыжим, я бы тебе поднес. А теперь плати, если хочешь получить удовольствие.

Американец подошел к дому и исчез в проеме будущей двери, занавешенном шерстяным одеялом.

На вертикальных бревнах дома были расклеены объявления о продаже и открытых аукционах. Одно объявление отличалось крупными буквами и большим форматом. Взгляд мико задержался на нем довольно надолго.

Американец вернулся со стаканом виски в руке.

— Ну что, краснокожина. Будь ты чуть повежливей, выпил бы даром. Сам виноват, что придется раскошеливаться.

Индеец вытащил из кармана золотую монету и бросил ее хозяину.

— Ого, — удивился тот, — ты что, хочешь выпить на целый доллар?

Индеец жестом пояснил, что намерен потратить половину.

— Будь по-твоему, — сказал белый.

Между тем вновь появились Джо и Джон, а с ними — еще трое переселенцев. Все они разглядывали индейца совершенно беззастенчиво.

— Проклятье! — воскликнул один из них, вырвав двустволку из рук мико. — Это ружье чересчур современная штучка для краснокожего. Но это не американская работа.

Все пятеро внимательно осмотрели оружие, и лица их приняли кислое выражение.

Хозяин вернулся с двумя полными бутылями, топором и маленькой наковальней. Он протянул бутыли индейцу и ударил топором по долларовой монете, разрубив ее пополам. Одну половину отдал индейцу, другую сунул в карман.

— Бьюсь об заклад, — сказал Джо, — это двустволочка может прибавить хлопот солдатам в форту. Ба! Да она с золотой отделкой!

Он передал ружье хозяину. Тот приблизил его к глазам и покачал головой.

— Так, так, — зловеще улыбаясь, сказал американец. — Хорошо, что ты сюда заявился, краснокожий. Погляди-ка, имя-то на ружье до буковки совпадает с тем, что на прокламации.

Он повернулся в сторону расклеенных объявлений.

— А где же она? Куда подевалась прокламация?

— Ее припрятал краснокожий! — крикнул мальчишка, отиравшийся возле дома.

— Проклятье! — гаркнул хозяин. — Вот это новость! Послушай, краснокожий, твой штуцер пока останется здесь и ты тоже, а один из наших наведается в форт и сообщит капитану, что за птичка к нам залетела…

Мужчины ушли с озабоченным видом.

Индеец осушил стакан, вернул его хозяину и протянул руку, чтобы взять у него ружье.

— Ну уж, дудки, этот штуцер побудет здесь вместе с тобой…

Не успел он договорить, как индеец издал пронзительный свист.

Мужчины появились вновь — они были вооружены длинноствольными винтовками.