Токеа и Белая Роза

— Как видишь, — сказал хозяин индейцу, — всякое сопротивление бесполезно, будет лучше, если ты сдашься добровольно.

Ответом ему был такой жуткий завывающий крик со стороны леса, что дети и женщины в ужасе сбились в кучу.

— Что это? — воскликнул хозяин.

— Янкизы! — это слово, вырвавшись из десятка глоток, как проклятье грянуло со стороны леса.

Окони подобно ягуарам ринулись на задымленную просеку и в мгновение ока очутились у входа в дом. Американцы вскинули ружья, но пока они прицеливались в вождя и его одноплеменников, с тыльной стороны дома как из-под земли выросла другая группа индейцев и своим появлением нагнала на женщин панический страх.

А мико стоял в той же позе, устремив на хозяина гордый взгляд, и еще раз протянул руку за своим штуцером. Хозяин не торопился отдавать ружье, он посмотрел на своих людей, как бы советуясь с ними. Они были готовы открыть огонь, но взгляд хозяина упал на боевую шеренгу индейцев, которые лишь ждали сигнала к нападению. А вопли женщин и детей окончательно вразумили его.

— Краснокожий! — давясь от злости, сказал хозяин. — Вот твое ружье, но имей в в виду, мы сумеем тебя найти.

Когда рука старика вновь привычно обхватила шейку приклада, он гордо кивнул переселенцам и присоединился к своим воинам, которые тотчас же обступили его. Снова раздался протяжный, завывающий крик и отряд индейцев мигом растворился среди деревьев.

Токеа был последним мико, последним отпрыском королей окони главного племени народа криков. Его предки владели обширными землями, простиравшимися от реки Окони до Кусы. От этих просторов ему досталась лишь малая часть земли, но зато свободолюбие и гордость старых вождей он унаследовал сполна.

С юных лет он привык видеть в белых грабителей своего наследного достояния, притеснителей своего народа. Всякое новое покушение на исконные права индейцев укрепляло его в ненависти к пришельцам, и он, в конце концов, уже не мыслил себя без этой ненависти.

Он вступил на тропу войны, когда был еще юношей, и не сходил с нее уже до старости. Нет числа жертвам, сраженным его томагавком, не знающим промаха. Когда же он понял, что его могучая сила и хитрость не могут успешно соперничать с превосходящими познаниями врагов, он воспользовался возможностью посещать учебные заведения, учрежденные благонамеренным полковником Хокинсом, и уже будучи зрелым мужем, стал учиться читать и писать, чтобы как он выражался, «проложить твердую тропу у к умершим советчикам своих врагов — книгам». Но когда и этот весьма нелегкий для него путь не дал ожидаемых результатов, он решился на последнюю попытку, заключить союз с бесстрашным и могущественным Текумсе. Однако это кончилось неудачей. Замыслы его были раскрыты и посрамлены, враги настолько превосходили в силе, что сумели навлечь на него подозрения соплеменников. И Токеа решил не дожидаться последнего, уничтожающего удара. Вместе с шестью десятками верных ему окони и их семьями он оставил землю отцов и отправился в поисках нового прибежища на ту сторону Миссисипи. Но и там не затухала в нем ненависть и жажда мести. Поначалу он решил привлечь на свою сторону тойасков — одно из племен пауни, живущих в верховьях Ред-Ривера. Когда же они не только не вняли ему, но и высмеяли его планы, он обратился к осаджам, где также получил отказ. Отчаявшись найти помощь у родственных племен, он спустился вниз по реке Сабин. Но там, где ему хотелось обосноваться, земля была занята сабинами, и он еще дальше углубился на юг. Маленький народец коасати указал ему свободную землю в междуречье Натчеза и Сабина. Здесь-то он и обрел покой.

В этих местах примерно лет пять спустя и произошла его встреча с пиратом. Тот, видимо, облюбовал бухту в озере Сабин возле устья Натчеза как довольно укромный уголок на случай преследования. А по пути набрел на вигвам мико. Первая мысль, посетившая головорезов при виде цветущей деревушки не таила в себе ничего неожиданного и сводилась к тому, чтобы поживиться грабежом и утолить похоть. Но благородный в своей простоте вид деревни и зримые следы культуры изменили направление мыслей пирата. Полагая, что обитатели деревни не такие уж дикари, он направился к лесу и протянул руку в знак дружеских намерений.

Мико слишком ярко запечатлел в памяти облик врага, чтобы моментально отличить пришельца от треклятых янкизов. Он без колебаний подал ему руку. Для Лафита не составило особого труда понять что к чему и при первом же знакомстве, побожившись в лютой ненависти к янкизам, заключить с индейцами дружеский союз.

Несмотря на то, что мико ухватился за предложенный альянс с одержимостью непримиримого мстителя и возблагодарил судьбу, пославшую ему нового брата, он чувствовал, что в их взаимоотношениях нет полной ясности.