Токеа и Белая Роза

— Роза полжизни бы отдала за то, чтобы иметь и белую сестру, и белого брата. Она охотно пошла бы к нему в услужение, подавала бы ему ягдташ, шила бы одежду, работала бы в его поле, хотя скво и смеются над ее нежными руками. Брат мой! У Розы нет сестры, которой она могла бы открыть свое сердце. Только и остается, что говорить с самой собою да с птицами в небе, изливать им свою боль и свою радость.

— Несчастная девочка! Так ты пленница?

— Нет, брат мой. Роза — не пленница. Скво любят ее, а Канонда заменяет ей мать. Но у них… — Роза расплакалась, — у них красная кожа, а у Розы — белая. Их сердца чувствуют иначе. Они не понимают Белую Розу. Ей так одиноко здесь.

Слова девушки подняли в его душе целую бурю.

— Несчастное, брошенное дитя! Бедная Роза в краю дикарей!

— Так значит, мой брат не сердится на бедную Розу?

— Помилуй! Как можно сердится на такого ангела? Приказывай! Повелевай! Моя жизнь — в твоем распоряжении. Если хочешь, бежим вместе.

— Бежать? — Роза покачала головой. — Как я могу покинуть Канонду, которая стала мне матерью? Это разорвало бы ей сердце. Розе нельзя бежать. Мико добывал для нее пищу. Она — его собственность. Но разве брат не может остаться здесь? Неужели он должен непременно уйти?

— Должен. Иначе я пропал.

— Роза знает это, да. Роза знает… — девушка говорила как бы сама с собой, в забытьи. — Но она ждала этой встречи, чтобы брат не думал, будто она держит его в плену. Она молила, плакала, стояла на коленях, но Канонда не хочет. Она добра, она утешение Белой Розы, но она боится мико и его воинов. Мико поклялся убивать всякого янки, который приблизится к его вигваму.

— Но я же не янки! — с досадой воскликнул Джеймс.

— Роза поверила бы тебе. Но она знает меньше, чем Канонда. Моя сестра умна и никогда не лжет. Роза должна верить ей.

— Злосчастное заблуждение! Я никогда не был янки, клянусь жизнью! Поверь мне, сестра!

— Почему мой брат не хочет дождаться мико?

— Потому что мико наверняка выдаст меня пирату. Но дело не в том, чтобы спасти себе жизнь. Моя присяга повелевает, моя честь требует, чтобы я покинул вас.

— Моему брату лучше знать себя и свой народ. Удачи ему!

Всю ночь перед мысленным взором Джеймса было это печальное лицо. Но что еще мог значить сей таинственный визит? Во всяком случае, это слабый луч надежды. Можно ли, однако, всерьез полагаться на несчастную пленницу, постоянно преодолевающую недоверие скво.

Он лежал в беспокойной полудреме, с трудом прогоняя наплывы страшных видений, когда у его ложа появилась Роза со свечой в руке.

— Проснись, брат мой, проснись! — радостно, с горящими глазами воскликнула она. — Вставай же, сейчас придет Канонда.

— Что случилось?

— Канонда скажет.

— Ради Бога, чем ты так взволнована?

— Канонда… Моему брату теперь нечего бояться, он будет…

И тут торжественно зазвучал голос Канонды:

— Послушай, брат мой! Канонда сделает для своего брата то, что не порадует сердце ее отца и ее народа. Но она слишком любит свою сестру и не может видеть ее слез. Она укажет тропу среди болот и переправит его через реку. Может ли брат поклясться Великим Духом, которому поклоняются бледнолицые, что не укажет янкизам тропы к нашим вигвам?

— Разумеется! Даю тебе священную клятву!

— Тогда переоденься. — Она протянула ему одежду индейца. — Только в этом ты сможешь продраться через колючки. В мокасинах твои ноги не оставят глубоких следов, да и те вскоре исчезнут. Возьми также красную краску. Наши воины будут тебя преследовать, а это должно сбить их с толку. А теперь шевелись.

— Ради Бога, не мешкай, — шепнула Роза, — птицы на реке подняли крик. Сейчас самое время.

Девушки отступили к двери. Он натянул какую-то безрукавку из оленьей шкуры, сверху надел рубаху и начал возиться с поясом. Тут подошла Канонда и принялась помогать ему, — она укрепила на лодыжках завязки мокасин и ловко затянула вампум.

— Здесь одеяло, — сказала она, — а это сумки со свинцом и порохом. Вот другая — с выпечкой и дичью. Из ружья мой брат будет стрелять гусей и уток, а этим, — она протянула ему кремень и стальной стержень, — добывать себе огонь.

— Брат мой, — напутствовала его Роза, — дай тебе Бог удачи. А если ты встретишь более счастливую сестру, скажи ей о Розе, и она прольет слезу по своей бедной сестре.

Джеймс продолжал молча стоять, он все еще не понимал толком, что с ним происходит. Потом вдруг подбежал к Розе и обнял ее. Она отстранилась и почувствовала слабость в ногах. Индианка мигом подскочила, чтобы уложить ее на постель. Затем взяла англичанина за руку и вместе с ним выбежала из хижины.

Быстро, но с предельной осторожностью она провела его через заросли вдоль вигвамов. У него сбилось дыхание, в глазах рябило. Туман, словно косматый дух ночи, преграждал им путь. Когда добежали до леса, из груди Канонды вырвался радостный вздох. Однако она не сказала ни слова и продолжала бежать дальше. Стояла мертвая тишина, тьма была непроглядна. Вскоре послышался странный нарастающий звук. Он таил в себе какую-то угрозу.

— Нас обнаружили! — вскрикнул Джеймс. — Люди мико напали на наш след!