Токийская головоломка

Помыться я никак не мог. Каори с улыбкой говорила, что следила за чистотой моего тела, протирая меня полотенцем, как лежачего больного, однако это вновь заставляло меня краснеть. Представляя, как она раздевала и обтирала меня, я хотел плакать от стыда. Значит, она много раз видела меня голым.

Но протереть спину было сложно, поэтому от грязи на ней исходил мерзкий запах. Не сосчитать, сколько раз мне было неудобно перед ней. Должно быть, каждый раз, как Каори подкладывала мне под спину подушку, она чувствовала эту вонь. Она делала вид, что ничего не замечает, но это тоже ввергало меня в уныние. Плохо и то, что приближалось душное время года.

Вообще говоря, когда я пришел в себя, раны после аварии уже почти зажили. Наверняка дело и в том, что таких уж серьезных травм у меня не было. Переломов было много. Но удивительно, что всего за двадцать дней, пока я лежал, большинство костей срослось. Наверное, все благодаря моему возрасту. Зажившие области болели не очень сильно. Так что мне скорее повезло, что я долго пробыл без сознания. Но если бы к пролежням добавились боль в местах ушибов и переломов и неприятное ощущение скованности из-за того, что я долго не двигался, то я, наверное, повредился бы рассудком из-за невыносимых ощущений.

Ко мне быстро вернулись не только воспоминания о том, как протекала моя жизнь. В определенный момент я резко вспомнил, как оказался прикован к постели. Это стало для меня еще бо^́льшим шоком, чем боль.

Это случилось 2 апреля. Стоял весенний день, начинала расцветать сакура. Утренний дождь закончился, на небе проглядывало солнце. Была неплохая погода. Я вышел из дома разогнать мрачное настроение, пересек автомагистраль и вначале побрел по тротуару вдоль моря, разглядывая фигурки серферов. Затем я повернул обратно к дому, погулял позади него, перешел через пути Энодэна и немного побродил по холму за ними.

Разминувшись с парочкой торопливых ребят с досками для серфинга под мышкой и знакомой тетушкой, живущей по соседству, я вернулся обратно к дому. Вдалеке виднелась металлическая башня Эносимы. Внезапно я понял, что из-за столь близкого соседства я уже несколько лет не поднимался на нее. Мне резко захотелось поглядеть на море сверху. Больше я уже не мог думать ни о чем другом, поэтому вернулся в квартиру, взял ключ от машины и поехал по автомагистрали к Эносиме.

Но, как и следовало ожидать, в полдень дорога стояла в пробке. Когда спустя почти час я наконец доехал до побережья, уже вечерело. Я погулял в свое удовольствие по Эносиме, солнце окончательно село. На башню уже не пускали. Стоя у подножия башни, я некоторое время рассматривал ее снизу, а затем повернул назад.

Тетка, зазывавшая у дороги посетителей, пригласила меня зайти в ресторанчик, но мне совсем туда не хотелось, так что я решил вернуться домой и что-нибудь приготовить. Или, может, сегодня вечером снова придет Каори – два раза в три дня она приносила мне домашнюю еду. Поскольку Каори жила в доме отца, то дорога до моего дома занимала у нее минут десять на машине. В основном она привозила мне ужин, а когда не могла приехать, звонила по телефону. Тогда у меня уже не осталось друзей, так что телефон был нужен только для разговоров с ней.

Прибавив скорость, я плавно повернул. Внезапно со встречной полосы вылетел объект, извергающий оранжевые искры. Я не сразу понял, что это, и в панике резко вывернул руль, пытаясь избежать столкновения. Послышался громкий скрежет, и, поняв, что по асфальту скользит опрокинувшийся мотоцикл, я вылетел на встречную полосу. Перед глазами мгновенно возник решетчатый радиатор фуры. Что было дальше, я уже не помню.

Кажется, я услышал оглушительный звук. Помню, как рядом кто-то начал кричать и громко переговариваться. Сумрачно помню сирену «Скорой помощи». Но любому человеку, попавшему в аварию, легко вообразить все эти сцены, так что это могли быть фантазии, возникшие во время моей комы.

А затем наступил долгий-долгий сон. Я видел белый потолок и волосы Каори напротив. Она сидела в ногах кровати на металлическом стуле, который обычно стоял возле моего письменного стола. Я слышал, как она вязала. А затем она поднялась в туалет и заметила, что у меня открыты глаза. Не помня себя, она подлетела к кровати, мы пересеклись взглядами. Тот момент я тоже помню, но тогда я совершенно не понимал, кто это передо мной. Не понимал даже, человек ли это или какое-то другое живое создание. Мне было совершенно неясно, что я за существо и что происходит. Глядя на меня, Каори спрашивала, в порядке ли я, хочу ли я пить, знаю ли я, кто я такой. Она говорит, что тогда засыпала меня вопросами, но этого я уже совсем не помню. Но отчего-то мне запомнилось выражение лица Каори в тот момент. С нахмуренными бровями, озабоченными, но утомленными глазами, она смотрела на мое лицо. Понятное дело, я ничего не понимал. Удивительно, но тогда пролежни, суставы и мышцы у меня совсем не болели. Я словно был в тумане.