Токийская головоломка

Тишину нарушили звуки гитары. Митараи не включил усилитель, так что они не особо мешали. То, как он скороговоркой выпалил те слова, означало, что в его голове разыгралась настоящая буря. Когда его разум начинал метаться с быстротой урагана, то он и сам напоминал листок дерева, унесенный порывом ветра, и не мог обращать внимание на что-либо другое. Что же до меня, то мне оставалось лишь молча ждать, потягивая пиво.

Тут гитара смолкла, и послышался звук бьющегося стекла. За ним последовал грохот, словно что-то упало на пол. Такое с Митараи тоже приключалось, однако я все же заволновался и постучал в дверь его комнаты.

Вместо ответа последовал лишь тяжкий вздох. Я окликнул друга, но он не отозвался. Постучал еще раз – то же самое. Тогда я распахнул дверь. Митараи растянулся на полу посреди россыпи осколков и часто стонал. Гитара одиноко лежала на кровати.

Перепуганный, я бросился к Митараи и, опустившись возле него на колено, осторожно перевернул его вверх. Его лицо было скорчено, он по-прежнему стонал. На пальцах правой руки виднелась кровь – похоже, он слегка порезался. Должно быть, разбился кувшин для воды или стакан, но человеку посредственного ума вроде меня не догадаться, что именно стряслось.

– Что случилось?! Тебе больно?

Митараи не ответил, продолжая корчиться и стонать. Тогда я уложил его обратно на пол и решил сперва убрать осколки. Принеся метлу и совок, я молча собирал стекло, как вдруг с пола послышались необычные звуки. Уставившись в одну точку, Митараи пел. Изумленный, я прекратил подметать.

– У-у-у! – издал Митараи вой, не поднимаясь с пола. Однако в следующую секунду он прытко вскочил на ноги, подобно кукле на пружинке, и спросил: – Исиока-кун?.. Что ты делаешь в моей комнате?

Я безмолвно стоял как вкопанный, а он подошел ко мне и похлопал меня по плечу:

– Постарайся как следует. Уже скоро рассвет. Любой человек должен прилагать все усилия в пределах своих возможностей. Твое дело убираться, мое – писать статью. Уж на такое-то простое дело мозгов тебе должно хватить. Ну что же, с уборкой ты, похоже, закончил, так что, будь добр, выйди. И давай-ка побыстрее, дверь вон там!

Меня вытолкали в спину из комнаты, громко захлопнув дверь. Я выбросил осколки в мусорное ведро и, направившись к холодильнику за ширмой, решил взять себе еще одно пиво.

Я приехал домой после ужина с Фудзитани и его напарником. Глядя же на Митараи, я сомневался, что он съел сегодня хоть крошку хлеба. От хмеля и скопившейся за день усталости меня начало клонить в сон. Я прилег на диван и моментально задремал.

Не знаю, сколько я проспал, но меня разбудило громкое соло Митараи. Он целиком выучил какую-то из песен Вагнера – кажется, на стихи Везендонк[81] – и мог напеть или насвистеть ее с начала до конца. Голова слегка зудела, ведь только что я крепко спал. Но когда делишь квартиру с таким человеком, как Митараи, легкая головная боль становится обыденностью. Если постоянно возмущаться, то под одной крышей с таким чудаком не уживешься.

Устроившись на диване, Митараи во все горло затянул немецкую песню. От его прежнего настроения не осталось и следа, теперь он был в исключительно хорошем расположении духа. Если его не остановить, то, наверное, он так и будет петь всю ночь.

– Митараи! Эй, Митараи! – окликнул я его. Продолжая страстно распевать, он чуть изменил тональность и искоса бросил на меня вопросительный взгляд. – Ты, возможно, уже забыл, но у нас на повестке дня был Кадзюро Асахия…

Прервав свою песню, Митараи спросил:

– А кто такой Кадзюро Асахия?

Я часто повторяю, что если удивляться подобным вещам, то с Митараи не сработаешься.

– Тота Мисаки?.. Каори?..

Но разумом Митараи по-прежнему был где-то в другом месте. Не зная, что еще сделать, я достал из портфеля копию записок Тоты Мисаки и протянул их ему:

– Это принес нам профессор Фуруи.

Тогда Митараи наконец понял, о чем я, и пролистал копию с таким видом, будто вспоминал события полугодовой давности. Казалось, Фуруи был единственным, кого он помнил. Но в конце концов компьютер в его голове заработал.

– Ах да, припоминаю… Хорошо бы съездить в Камакуру на расследование.

– Митараи, я же тебе уже говорил… – Все это уже порядком мне надоело. – Весь сегодняшний день я провел там по твоей просьбе. Только что вернулся.

– Правда?.. – У Митараи округлились глаза, на его лице читалось изумление. Он начисто забыл, что сам же меня туда и отправил. – Так что ты выяснил? – В своей типичной манере он сложил ладони и откинулся на спинку дивана. Долго же он не мог прийти в себя, но кажется, наш разговор сдвинулся с мертвой точки. На Митараи действительно уходит очень много времени.

Я по порядку рассказал ему, что делал с утра. Не упуская никаких деталей, я отчитался перед другом обо всем, что узнал и увидел.

– Как ты сказал? – заинтересованно прервал меня Митараи. Я как раз рассказывал ему про «Хайм Инамурагасаки». – Говоришь, окна выходят на море, дует сильный бриз, но при этом в каждой квартире есть сушильная машина? – он наклонился поближе.

– Да. Меня тоже это насторожило.