Токийские легенды

– Да уж, – сказала консультант, – такое простое слово «ревность» имеет разные степени. Как, по сути, и все человеческие чувства. В легкой форме называется завистью или белой завистью. При незначительной разнице между ними это то, что обычные люди испытывают в повседневной жизни. Например, когда товарищ по работе раньше вас пошел на повышение, или кто-то в классе стал любимчиком учителя, или соседям выпал крупный выигрыш в лотерее. Тогда просто завидно. Немного сердишься: разве это справедливо? Ну, с позиции людской психологии естественное чувство. У вас даже такого не было? Никому никогда не завидовали? Мидзуки подумала.

– Похоже, что нет. Конечно, полно людей, живущих лучше меня, но это совсем не значит, что я им как-то завидую. Люди – они ведь все разные.

– Вы имеете в виду, люди все разные, поэтому так просто сравнению не поддаются?

– Пожалуй.

– Да-а, интересно, – протянула консультант, сцепив над столом пальцы в замок. Похоже, интерес ее был неподделен. – Ну, это, во всяком случае, легкая степень ревности, одним словом – завидки. Однако, если дело дойдет до тяжелой степени, таким простым разговором не обойтись. Она, как паразит, поселяется в сердце человека. И в некоторых случаях, как говорила ваша подруга, превращается в некую опухоль, разъедая душу до самой глубины. И даже приводит человека к смерти. Сдержать это невозможно, поэтому человеку приходится очень тяжко.

Вернувшись домой, Мидзуки вытащила из стенного шкафа заклеенную скотчем коробку, в которой лежал конверт с именными бирками. Коробка была набита ее старыми письмами, дневниками, альбомами с фотографиями, табелями успеваемости и прочими памятными вещицами еще с начальной школы. Мидзуки давно уже собиралась навести здесь порядок, но, ссылаясь на занятость, так и возила коробку с собой, переезжая с места на место… И теперь конверт с бирками на глаза ей не попался. Вытряхнув содержимое, Мидзуки устроила тщательную проверку, но конверта нигде не было. Она растерялась. Переезжая в этот дом, она мельком заглядывала в коробку и видела его. Помнится, тогда она подумала: «Надо же, столько барахла храню». А потом заклеила коробку, чтобы никто не заглянул, – и до сих пор ее не открывала. Поэтому конверт должен быть здесь. Без всяких сомнений. Куда же он мог задеваться?

Тем не менее с тех пор, как она впервые зашла в кабинет психологической консультации мэрии и стала раз в неделю встречаться с Сакаки, плохая память на собственное имя ее уже особо не волновала. То есть забывала она его примерно так же часто, однако симптом, похоже, остановился в развитии. Все же остальное из памяти по-прежнему не выскальзывало. И неловкостей благодаря браслету уже не возникало. Ей даже начало казаться, что забывать собственное имя – естественная составная жизни.

Мужу о своих походах на консультации она не рассказывала. Особо скрывать это в ее планы не входило, но она как представила, что придется выкладывать все до мелочей, и рассказывать тут же расхотелось. Муж наверняка потребует подробных объяснений. К тому же своей забывчивостью и еженедельными консультациями в мэрии она не доставляет мужу никаких хлопот. Плата смехотворная. А о том, что не может найти общежитские бирки, консультанту она пока тоже не говорила: не считала, что это может иметь особый прок для бесед.

Так прошло два месяца. Каждую среду она ходила в районную мэрию на собеседование. Посетителей со временем прибавилось, и отводимое ей время сократилось с часа до положенных тридцати минут. Однако их диалог с консультантом уже развивался по накатанной, поэтому разговоры были кратки и по существу. Конечно, поговорить подольше хотелось – за такую-то плату. Но куда ж еще дольше?

– Сегодня у нас было девятое собеседование, – сказала консультант Мидзуки за пять минут до окончания приема. – Хоть вы и не стали забывать свое имя реже, но и чаще не стали, верно?

– Чаще не стала, – ответила Мидзуки. – Мне кажется, достигнут статус-кво.

– Очень хорошо, – сказала Сакаки, сунула в карман пиджака ручку, которую до этого держала в руке, и сцепила пальцы в замок поверх стола. Затем, выдержав паузу, произнесла: – Может статься – но это не более чем «может статься», – что, когда вы придете сюда в следующий раз, в нашей теме наметится какой-то большой прогресс.

– По поводу моей забывчивости?

– Да. Если дело пойдет, удастся конкретно установить ее причину. И возможно, причину эту мне даже удастся вам показать.

– Вы имеете в виде причину… забывчивости?

– Именно.

Мидзуки ничего толком не поняла.

– Выходит, конкретная причина… в общем… явление видимое?

– Да, это видимый предмет. А как же. – Консультант довольно потерла ладони. – Глядишь, получится как бы поднести его вам прямо на тарелке. Однако подробности, к сожалению, до следующей недели сообщить не могу. К тому же, по правде говоря, я и сама пока что не знаю, что из этого всего выйдет. Только надеюсь, что все получится толково. И если все удастся, тогда и объясню.

Мидзуки кивнула.