Токийские легенды (Tokyo kitanshu)

Вот поэтому, когда сын бросил старшую школу ради серфа, она подумала, что тут ничего не поделаешь. Я и сама в молодости была такой же. Не мне его упрекать. Это, пожалуй, голос крови.

Полтора года она играла на пианино в том баре. Хорошо заговорила по-английски, накопила немало денег. Завела себе американского бойфренда. Симпатичный негр, мечтавший стать киноактером (потом Сати видела его в маленькой роли в «Крепком орешке-2»). Но однажды в бар явились люди со значками иммиграционной службы. Она попросту засветилась. Потребовали предъявить паспорт и тут же взяли ее под стражу. А через несколько дней посадили на «боинг джамбо» рейсом до Нариты. Разумеется, за ее же счет – пришлось заплатить из накоплений. Вот так Сати и попрощалась со своей американской жизнью.

Вернувшись в Японию, она крепко задумалась, как жить дальше, но никакого способа прожить без пианино не увидела. Ее ахиллесовой пятой были ноты, стало быть, выбор места работы ограничивался, однако способность воспроизводить на лету любую услышанную мелодию высоко ценилась в самых разных местах. Она играла на пианино в холлах гостиниц, ночных клубах, музыкальных барах и могла копировать любые стили, подстраиваясь под атмосферу заведения, сорт посетителей и заказы. Натуральный музыкальный хамелеон. Во всяком случае, работы ей хватало.

В двадцать четыре вышла замуж. Через два года родила мальчика. Избранником ее стал джазовый гитарист на год младше. Почти без заработка, подсевший на наркотики и охочий до женщин. Часто не приходил домой, а когда бывал там, нередко поколачивал жену. Все вокруг были против этого брака, а после свадьбы уговаривали сразу развестись. Муж хоть и оказался моральным уродом, но обладал тем не менее оригинальным музыкальным талантом и считался восходящей звездой джаза. Вероятно, именно это и пленило сердце Сати. Однако их брак продлился всего пять лет. В постели другой женщины у него случился сердечный приступ, и он умер голым, по дороге в больницу. Передоз.

Через некоторое время после смерти мужа Сати открыла маленький пиано-бар на Роппонги. Кое-что накопила сама, к тому же выплатили деньги за мужа, которого некогда застраховала втайне от него самого, а банк дал ей кредит. Шеф отделения банка постоянно захаживал в тот бар, где она работала. Сати купила подержанный рояль, и под его форму изготовили барную стойку. Из другого бара более высокой зарплатой переманила способного бармена, по совместительству – менеджера, к которому давно уже приглядывалась. Она каждый вечер играла на рояле, клиенты заказывали мелодии и подпевали. На рояле стоял круглый аквариум – под чаевые. Бывало, заглядывали музыканты из соседних джаз-клубов, устраивали джемы. Появились завсегдатаи, бизнес, сверх ожиданий, расцветал. Сати планомерно возвращала кредиты.

Она была сыта по горло супружеской жизнью и даже не задумывалась о повторном замужестве. Хотя иногда у нее бывали временные партнеры, почти все они были женатыми людьми, и ей же от этого было лучше. Тем временем сын подрос, увлекся серфингом. Однажды заявил, что едет поплавать на доске в местечко Ханалей на острове Кауайи. Сати такое было не по душе, но препираться она устала, поэтому скрепя сердце дала ему денег на поездку. Долго спорить она все равно не умела.

И вот, когда сын дожидался волны, на него напала зашедшая в залив за черепахами акула. Она и поставила точку в его девятнадцатилетней жизни.

После смерти сына Сати работала еще усердней, чем прежде. Круглый год почти без выходных приходила в бар и играла, играла на рояле. А к концу осени брала трехнедельный отпуск и бизнес-классом «Юнайтед эрлайнс» летела на Кауайи. В баре ее замещала другая пианистка.

И в Ханалее она иногда садилась за инструмент. В одном ресторане там стоял небольшой рояль, и по выходным здесь играл пожилой пианист – такой худой, что походил на соломинку. В основном – беззубую музычку вроде «Бали Хай» или «Голубые Гавайи». Как пианист он был так себе, но человек душевный, и эта его теплота проявлялась в исполнении. Сати подружилась с ним и иногда играла вместо него. Разумеется, она человек посторонний, поэтому об оплате разговор не шел, но вином и спагетти хозяин заведения угощал. Ей просто нравилось играть. Стоило положить пальцы на клавиши, и душа пела. Есть талант или нет – не вопрос. Пожалуй, мой сын, скользя по гребню волны, думал то же самое, представляла она.