Токсичная книга

И сколько ещё таких необразованных людей должно прийти к власти, пока закончившие лучшие учебные заведения своих стран демократы пытаются перерисовать карту мира? Перечертить на ней горы и моря, развесить свои флаги не только на бутылках самой дешёвой газированной воды, но и на трусах, ставя клеймо на заднице всего мира, пытаясь обозначить своё превосходство над мудрейшими мира сего. Но мудрейшие, как вы знаете, не срываются по первому лаю вечно брешущей собаки, готовой изойтись слюнями, но бегущей от каждого жеста, пугающего её. И если вы нагнулись завязать шнурки, а брешущая сука уже бросается под откос, боясь получить в спину камень – стоит ли она вашего внимания? И всё общение с ней укладывается в один простой вопрос – вопрос цены. Сколько нужно отдать ей, чтобы она отвязалась? И соответствуют ли запросы этой грязной брехуньи тому уровню, на котором она находится? Но вся ли жизнь политика должна быть привязана к креслу и борьбе с подобными паразитами? Чавес пишет картины, стихи и рассказы, поёт, выпускает альбом революционных песен собственного исполнения. У него шесть детей от двух браков и полная свобода в личной жизни, начиная с 2002 года. С июня 11-го года у Уго Чавеса диагностируют рак. Удаление опухоли предусматривает четыре курса химиотерапии, которые Уго переносит за пять месяцев. Потом – рецидив и снова лечение. В конце мая 2012 года следует официальное заявление – рак очень быстро метастазирует, жить президенту остаётся не более нескольких месяцев. Медицинские вмешательства постоянно откладывают дату смерти, Уго лечится в лучших клиниках союзных стран – на Кубе переносит шестичасовую операцию. Но рано или поздно любому борцу требуется покой и отдых… Чавес умрёт в марте 2013-го года от обширного инфаркта. Сердце революционера не выдержит таких доз химиотерапии, а его здоровье будет уже окончательно подорвано.

«Люди говорят – уходит время. Время говорит – уходят люди»[37]. И вот он – конец большой истории любви. Истории любви человека к своему народу… Сегодня в военно-историческом музее в Каракасе, как всегда, много посетителей. Не только туристы, но и местные жители, которые спешат отдать дань памяти и не человеку, как уже кажется, но символу современной революции. Подполковнику, который всю жизнь не сходил с баррикад – стремительно появившемуся тогда, в 92-м на танке в центре Каракаса и теперь почившему здесь, не сдавшемуся даже перед раком, герою своего народа. Да и принадлежит ли память Чавеса его народу? По праву – несомненно, да, но сам его образ ушёл в те далёкие глубины человеческого сознания, в те ассоциативные ряды, из которых даже люди, лишь понаслышке знающие это имя, черпают в его адрес лишь самые приятные эмоции. И как можно иначе относиться к самостоятельным, любящим и заботливым мужчинам? Только так. И никак иначе.

Хантер Томпсон: Gonzo

Мне кажется, что я стесняюсь и боюсь за свое поколение.

Именно мы оставим мир и Америку в таком виде – в наихудшей из возможных форм. Мы не уберегли свое наследие.[38]

Хантер Томпсон

Сегодня многих нас ждёт путешествие в глубины океана неподдельных эмоций и страстей. Океана, воды которого бороздят огромные военные авианосцы и красивые блестящие яхты. Океана, на белом прибрежном песке которого расположены изумительной красоты виллы. Но на берегу этого старого мёртвого гиганта также найдётся парочка обкислоченных ублюдков, готовых в любую минуту сорваться в своё самое удивительное и, возможно, последнее путешествие в своей жизни. Головы их задурманены ромом, текилой, виски и ещё чем-то интересным из старого сундука дядюшки Тима. И все эти пакетики и бутылочки, порошки и жидкости уже взрываются непередаваемой красоты фейерверком, отдаваясь ярко-алыми вспышками капилляров не в чьём-нибудь, но только в вашем мозгу. И строки, строки, строки…