Токсичная Любовь

Я заметил Кармен, стоящую у фонтана. Ее длинные темные волосы были распущены, в то время как она обычно носила их в хвосте, и на ней были те узкие джинсы, которые я велел ей выбросить. Они были очень узкие. Казалось, она изо всех сил старается выглядеть не только модно, но и старше. Я подумал, не собирается ли она встретиться с кем-нибудь из своих друзей в кинотеатре, может быть, даже с парнем, о котором Рейчел мне не рассказывала. Теперь в доме было полно всяких девичьих секретов, о которых я, как отец, должен был знать, и о которых Рейчел рассказала бы мне, если бы мы все еще могли вести светские беседы.

Я заметил, что на моей дочери лифчик был темнее, чем ее рубашка. Она просвечивала в ярком свете магазина. Я был не единственным, кто это заметил. Тони смотрел на мою Кармен, когда я подошел к нему сзади. Он толкнул молодого человека, накопления сельтерскую.

- Посмотри на этот лакомый маленький кусочек, - сказал он.

Моя кровь превратилась в лед, застыв в моих венах. Я остановился и засунул кулаки в карманы.

Молодой человек посмотрел на Кармен.

- Она немного молода, тебе не кажется?

Тони фыркнул.

- Эй, если на поле есть трава, играй в мяч. Посмотри на эти узкие джинсы. Ты думаешь, она все еще девственница?

Молодой человек неловко заерзал. Он был, наверно, на четыре года старше моей дочери, в то время как Тони был достаточно взрослым, чтобы быть ее отцом, но парень не видел в ребенке ничего сексуального. Он был лучше воспитан, чем придурок Тони.

- Может, она одна из тех христианок, а? - cказал Тони. - Знаешь, те, кто хочет остаться чистыми и не дают трахнуть себя, поэтому они используют Божью лазейку. Ты знаешь, что это такое? - oн не стал дожидаться, пока парень ответит. - Вот тогда-то они и разрешают трахнуть их в задницу, потому что в Библии об этом ничего не сказано. Божья лазейка – это какашка.

От его смеха моя кровь из замороженной превратилась в кипящую. Я понял, что рычу.

Они заметили меня. Парень кивнул, но продолжил работать. Тони, который не любил меня с самого начала, учитывая все его дисциплинарные меры, в которых я участвовал, ухмыльнулся мне, и я хотел сделать его кривую улыбку еще более кривой. Может быть, обеспечить ему постоянную хромоту для начала. Честно говоря, этот придурок не знал, что Кармен – моя дочь. Но в тот момент ярости это не имело большого значения. Криминальное прошлое Тони было связано с непристойным поведением и сексуальными домогательствами над его соседкой, согласно предварительной проверке его биографии. Поэтому его непристойные замечания о моей маленькой девочке были усилены потенциальной реальной опасностью.

Тони раздраженно вздохнул.

- Я работаю, работаю.

Он воспринял мой сердитый взгляд как неодобрение его безделья.

Я подошел ближе.

- Я затолкаю твою толстую кишку тебе в гребаную глотку.

Ухмылка Тони резко исчезла. Я никогда так не разговаривал на работе, и он, наверно, думал, что я не умею ругаться.

- Ты знаешь, что этой девочке пятнадцать лет? - прорычал я.

Тони поднял руки ладонями вперед.

- Эй, приятель, я просто…

- Не смей меня так называть. Я тебе не приятель и не хотел бы им быть, педофил ты этакий.

Лицо Тони покраснело, удивление перешло в ярость.

- Послушай, ты не имеешь права называть меня педофилом.

Я подошел ближе, указывая пальцем на его нос с расстояния в полдюйма.

- Ты уже попадался, когда решил вытащить свой член в поезде и помахать им перед некоторыми девушками из колледжа. Теперь ты хочешь трахнуть пятнадцатилетнюю девчонку в задницу?

- Эй, Заткнись, Майк!

Посетители смотрели в нашу сторону. Персонал в очереди на кассу оглянулся на нас, парни с сумками побелели от шока или хихикали над потенциальным шоу. Мальчик, который выкладывал сельтерскую воду, отошел в сторону, его руки теребили низ фартука, и он старался не смотреть на нас. Услышав мой голос, Кармен обернулась, заметив меня, когда я подошел вплотную к более крупному мужчине.

- Заткнись! – cказал я. - Никогда не смей говорить о моей дочери!

Тони вдруг стало нехорошо.

- Вот дерьмо, чувак. Я не знал, что она твоя дочь.

Хотя в его тоне слышалось извинение, он не сказал, что сожалеет. Даже если бы он это сделал, мне бы этого было недостаточно. Я разозлился сильнее, чем когда-либо, злость на весь мир, которая гноилась во мне, как болезнь, теперь лилась через край самоконтроля, который всегда сдерживал ее. Мой крик был всего лишь дымовым предупреждением о готовящемся извержении вулкана.

- Они все чьи-то дочери, ты, кусок дерьма! - крикнул я. - Я увольняю тебя, слышишь, придурок? Уволен!

При этой угрозе гнев Тони вернулся, момент раскаяния был подавлен окончательно.

- Эй, да пошел ты, мужик. Ты не можешь уволить меня только за то, что я болтаю. И ты не можешь говорить со мной так. Кроме того, если бы твоя дочь не одевалась, как…

Вот тогда я его и толкнул.