Токсичные тени

Всё было жарко и сухо, и было слышно, как в лучах утреннего солнца хрустят кусты. Горячо, да, но моя кожа похолодела, и что-то внутри меня сжалось в тугой клубок. Это было больше, чем тело ребёнка, каким бы плохим оно ни было. И это было больше, чем тело того мужчины. Это было просто тяжёлое, мрачное чувство, которое у меня появилось. Просто заброшенная деревня? Конечно, но было во всём этом что-то ужасно неправильное.

Рошланд нарушил протокол и позвал нас.

Мы подбежали и нашли его на небольшой полянке между хижинами. Он был большим чёрным быком, но в тот момент он был маленьким и слабым, человек-тростинка, задыхающийся под всем этим смертоносным оборудованием.

Мы увидели то, что видел он.

Кто-то вырыл яму, выкопал дыру в земле. Они сбросили туда тела пятнадцати или двадцати крестьян и сожгли их. То, на что мы смотрели, было похоже на какую-то почерневшую братскую могилу с торчащими конечностями и кричащими лицами, телами, кремированными почти до скелетов. А запах... Господи. Жареное мясо, обугленные кости. И ещё что-то, может керосин.

Рошланд посмотрел на меня, на Барбера.

- Какого хрена, мужики? - сказал он, его голос сорвался. - Что, чёрт возьми, всё это значит?

- Должно быть, их облили и подожгли. Но почему? - сказал я.

Мы отвернулись, каждый отдельно откладывая это для будущих кошмаров. Деревня была местом зверства, о котором мы могли только догадываться. Я думал о том, что сказала та старушка, о том, что мы отправимся в страну мёртвых и не вернёмся. Она знала, что мы найдём. Может быть, те вьетконговцы, которые были с ней, были теми, кто сделал это, вероятно, вчера. Но по какой-то причине я не думал, что они имеют какое-то отношение к ребёнку или мужчине. Это было что-то другое. Вьетконговцы больше походили на... кого? Устраняющих последствия происшествия? Они сожгли эти тела, как жертв чумы, чтобы не распространялась какая-то зараза?

Но это было безумием, верно?

Я начал думать о нашей цели, о другой деревне, удивляясь, почему начальство настаивает, чтобы мы поразили её средь бела дня. Они даже сказали Барберу, что ни при каких обстоятельствах мы не должны выходить на связь ночью. Что, чёрт возьми, здесь происходит?

- Пошли, - сказал Барбер, восстанавливая самообладание. - Что бы здесь ни случилось, это не для нас.

Снова в джунгли. Болото. Холмы. Насекомые. Растительность такая густая, что местами приходилось пролезать сквозь неё на животе. Через несколько часов мы увидели реку. Деревня не могла быть слишком далеко. Моя спина болела от того, что я так долго сутулился. Мне не было так больно с моей первой недели в школе водолазов.

Мы остановились на берегу реки и осмотрелись. Всё было тихо и безмятежно. На секунду я почти забыл, где нахожусь и что делаю. Всё, что я мог слышать, это шум воды. Это могла быть река дома в Мичигане, если бы не гнетущая жара.

И становилось ещё жарче.

Мы быстро пересекли реку, прохладная вода приятно обволакивала мою талию. Я хотел бы, чтобы мы могли погрузиться туда на некоторое время и остыть. Но об этом не могло быть и речи: мы должны были пересечь её как можно быстрее, как нас учили.

С другой стороны мы проскользнули в джунгли и остановились, пока Барбер проверял свои скомканные бумаги.

- Интересно, где сейчас Турман? - сказал Рошланд. - Наверное, мёртв... Чарли порезал всё в дерьмо. Мы однажды нашли такого Лурпа. Дэвис, когда ты ещё был во второй раз. Мы пересекали границу в разведывательном патруле. Бедного ублюдка порезали на куски. Попался в засаду, и потом его схватили.

- Лаос? - спросил я.

- Да, чертовски точно. Лаосцы могут быть злыми.

- Ага! - рявкнул я. - Узкоглазые засранцы не достали Турмана. Он мог бы уничтожить их взвод своим грёбаным ножом.

- Что тогда?

- Я не знаю. Кошка из джунглей или что-то в этом роде.

- Дерьмо...

- Ну, это был не Чарли.

Минут через пять мы продолжили путь.

- Как далеко? - спросил я Барбера.

- Будем там в ближайшее время.

Я слышал это и раньше.

Местность в любом случае была неплохая. Это было высокое место, сухое, без избытка кустарника. Достаточно, чтобы было много укрытий, но нам не нужно было пробивать себе путь.

Хотя это было странно.

Чем ближе мы подходили, тем мертвее становились вещи: ни звуков животных, ни насекомых... ничего. Мне это не понравилось. Что-то подсказывало мне, что мы попали в дерьмо, и оно становилось всё глубже с каждой минутой.

Мы продолжили.

Я не могу честно сказать вам, на что был похож этот страх. Именно от этого холодного ужаса моя кровь казалась ледяной водой. Это было в каждой клеточке моего тела, дрожь. Я знал страх и раньше, я жил с ним день за днём ​​там, но никогда не было ничего даже отдалённо похожего на то, что было во мне в тот день.

К тому времени я опередил Барбера и Рошланда, идя впереди. Каждый шаг был хуже предыдущего. Я беспокоился не о вьетконговцах и народной армии, а о чём-то совершенно другом. Я просто не знал, что это.

Через десять минут я остановился как вкопанный.

Я жестом пригласил Барбера и Рошланда вперёд.

Я хотел, чтобы они увидели то же, что и я, потому что я начинал сомневаться в собственных глазах.