Толкин и его легендариум

Моральная неустойчивость глубока в «Хоббите» и более чем очевидна в других толкиновских произведениях. Стоит помнить, что писатель был католиком-традиционалистом, сторонником Тридентской мессы, но в Средиземье при этом едва ли можно найти религиозные институты, если не считать языческих ритуалов Нуменора в период упадка[26]. Нет ни церквей, ни служб, мало погребальных обрядов, молитва, возможно, всего одна («Нуменорская молитва перед едой» Фарамира), нет явно выраженного Бога или кого-то аналогичного Христу, нет святых и Священного Писания. Ангелы, вероятно, присутствуют, и, несомненно, есть демоны Моргота, но нет духовенства. Это безбожное место, движимое таинственными силами «провидения» и «судьбы»? Или эти силы — свидетельство божественного замысла?

Как бы то ни было, мир выглядит подчеркнуто светским, а мораль в нем размыта и в лучшем случае зависит от обстоятельств. Герои раз за разом вводят других в заблуждение, обманывают, лгут, хитрят и воруют. Налицо большинство смертных грехов: хоббиты славятся обжорством, эльфы и гномы меркантильны, хоббиты и гномы ленивы, люди заносчивы и вспыльчивы[27]. Эти моральные изъяны не порицаются, их обладатели остаются безнаказанными: Бильбо, например, обманывает и крадет, а потом уходит на покой с солидным барышом. Да и нанят он был в качестве взломщика.

В предыдущей главе подробно очерчен спектр произведений, которыми Толкин занимался на протяжении четверти века до появления «Хоббита». В значительной степени они повлияли на эту повесть: «Хоббит» стал охватывать не только наш мир и мир Средиземья, но и еще несколько других миров. Отчасти Толкин работал с материалами, находившимися у него под рукой: «излишками» поэзии и прозы (преимущественно неоконченной и заброшенной), заметками к лекциям и научным исследованиям, воспоминаниями о сказках, которые читала ему мама и которые он рассказывал своим детям. В дело пошло все — от эпического англосаксонского «Беовульфа» до собственных небрежных стихов про городок Бимбл.

Истории о нежданном

Первое предложение «Хоббита» — одно из самых знаменитых во всей детской литературе — Толкин, согласно им же изложенному «мифу о сотворении», набросал на бланке для школьных экзаменов. Он проверял эти работы ради дополнительного дохода, поэтому рождение повести непосредственно связано с бюджетом семейства Толкинов и ежегодными профессиональными обязанностями. Эта строка заявляет о несомненном, но озадачивающем факте: «В земляной норе жил хоббит».

Это был 1926 год, а может, и позже. Происхождение истории окутано неопределенностью, которая проявляется также в ее глубокой моральной двусмысленности и зыбком географическом фундаменте. На протяжении десятилетий Толкин рассказывал эту историю по-разному. Когда речь заходила о его собственных произведениях, он, любитель хороших баек, становился в высшей степени лукавым и ненадежным свидетелем, часто представляя себя не автором, а всего лишь переводчиком или редактором.

Написав первое предложение книги, он затем стремится открыть, кто такие хоббиты, намекая на инвенцию — важнейший прием средневековой риторики, который заключается в обретении, а не простом придумывании аргументов. Это влечет за собой изложение истории хоббита — точнее, как постепенно выясняется, многих хоббитов.

Писатель и критик Адам Робертс в своем блоге комментирует шуточную этимологию слова «хоббит», предложенную Толкином, и подчеркивает, что, вопреки бытующим в интернете ошибочным представлениям, оно означает «обитатель норы», или «живущий в норе»[28]. Он делает вывод, что «хоббитами в этой истории можно назвать <…> как минимум пять народов: собратьев Бильбо, гномов, а также гоблинов и Голлума, обитающих в пещерах под Мглистыми горами, и даже Смауга». Толкин действительно отмечает, что имя Смауг, как и Смеагол, происходит от германского smugan — «протискиваться через дыру». При этом Робертс не принимает во внимание подземные чертоги эльфийского Лесного короля, но метко резюмирует: «Определенный артикль в заголовке The Hobbit выглядит ироничным приуменьшением. Почти все в „Хоббите“ — это своего рода хоббиты, живущие в норах»[29].

Дети Толкина помнили, как эту сказку читали им перед сном, хотя первые наброски довольно сильно отличаются от той версии, которая в итоге увидела свет. Наиболее заметно разнятся имена персонажей. Гэндальфа, например, вначале звали Бладортин, а Гэндальфом вместо него был гном Торин, Беорн был Медведом, а Смауг — Прифтаном. Другими были и интонации. По словам Робертса, первый «Хоббит» — это рассказ о группе дилетантов, которые берутся за абсурдно опасную задачу и встречают на пути всевозможных чудовищ. Последующие версии стали более весомыми и зловещими, и, конечно, их уже можно считать приквелом к «Властелину колец» — элементом более значительного плана, где все должно иметь свое обоснование. Этим объясняется применение «реткона» — пересмотра текста задним числом. Аналогичным образом ученые пишут и переписывают заметки к статье по мере накопления информации и осознания существующих связей.