Толкин русскими глазами

Резко отрицательную реакцию аудитории на доклад Сиверцева выступавшая следом .Александра Баркова ("История и смысл культуры толкинизма" и "Мифологическое мышление толкинистов") приписала тому, что современное российское общество воспринимает концепцию "церкви" в тесной взаимосвязи с государственным структурами, возникшими в советский период. Она подчеркивает, что на протяжении всей своей истории толкинистское движение стремилось абстрагироваться от подобных структур. "Идея ввести в каком бы то ни было толкинистском клубе членские билеты противоречит сути российского толкинизма". Коренное отличие толкинизма, сложившегося на территории бывшего Советского Союза, от той формы, которую он принял в Америке, - "оспаривание системы ценностей Толкина". Это "в значительной степени является ядром русского толкинистского движения", но не означает, что русские толкинисты целиком отвергают толкиновскую систему ценностей. "Мы влюблены в Арагорна, особенно барышни, мы глубоко уважаем Фродо, но при этом, мы не прощаем валарам гибели Нуменора и многих других вещей". Мелькорианизм, мятеж - вот квинтэссенция русского толкинизма. Русское толкинистское движение выросло из "оппозиции советской идеологии", которая формирует одну из двух составляющей частей движения. Первой были сами книги Толкина. В свою очередь, оппозиционность государственным структурам привела к тому, что под сомнение ставится система ценностей самого Толкина. "Все мы помним "Айнулиндалэ", все мы помним расписанность "заданных тем": Илуватар велел и т.д.". Русский толкинизм - антигосударственный.

В своем докладе "О связи Толкинистики с религиозными системами: попытка полемики" Ирина Шрейнер просит "не подводить под Толкинизм никакой религиозной базы". Она цитирует статью из журнала "Профессионал", официального печатного органа МВД России, "Религиозные культы зла как источники преступности", чтобы проиллюстрировать свои опасения потенциального вмешательства карательных органов. В качестве доказательства она приводит цитату из этой статьи: "Экуменизм, эклектичность и размытые формулировки в духовно-нравственном пространстве, а также утверждения, что истин ЯКОБЫ много выгодны только для сокрытия криминальности и деструктивности..." Ее опасения отражают советский опыт, и небезосновательны в посткоммунистической России.

В начале своего исследования "Толкинизм и магия" Наталья Филимонова дает определение московской разновидности толкинизма. Это лиминальное62 (т.е. расположенное между социальными позициями) сообщество, социо-культурное явление, подобное хиппи, "объединяющее поклонников фэнтези, связанных общим или сходным мировоззрением, предполагающим наличие Вторичного мира (термин взят из эссе Толкина "О волшебных сказках"), основанного на модели толкиновского Средиземья ("Сильмариллион", "Властелин колец", "Хоббит") и стремящихся воссоздать элементы Вторичного мира в реальности (та же самая ролевая игра). ...> Оно появляется в кризисный для общества период (конец 80-х - начало 90-х), и возможно поэтому ценностная система толкинизма противоречит не только коммунистической идеологии, но и тем ценностям, которые складываются сейчас в российском обществе. Как любое лиминальное сообщество (система хиппи, панки...), толкинизм противостоит государству. Можно сказать, что толкинизм продолжает поиск ценностей, которые можно назвать общечеловеческими: это, прежде всего, поиск духовности, понимания что духовное первично перед материальным, поиск любви (действительно любви, а не того, что сейчас проповедуют), гармонии с природой, добра и милосердия (добра и милосердия не в христианском понимании, но тем не менее...)". Ключ к пониманию интереса к магии в толкинизме - "вера в реальное существование Вторичного мира", который является базисным в ее определении толкинизма.

В прениях, последовавших за докладом, Филимонова, однако, была вынуждена признать, что "существуют толкинисты, и их достаточно много, которые не практикуют занятия магией", и что подобное определение не может применяться ко всем толкинистам. Ее признание подкрепляют слова Кинн и Громова о том, что нельзя стричь всех толкинистов под одну гребенку, что лишь подчеркивает многообразие русского толкинизма.