Только дворецкий, или Убить, но не по-английски

Инспектор посмотрел на нее невидящим взглядом и ничего не сказал. По всему было видно, что его занимала какая-то мысль.

– Алфорд, вы не могли бы ответить на несколько вопросов? – инспектор снова повернулся к дворецкому, который направлялся к лестнице. Алфорд обернулся.

– Куда вы направляетесь? – спросил инспектор.

– К себе в комнату, сэр.

Алфорд в обычной своей манере был невозмутим.

– Зачем извольте полюбопытствовать?

– Я подумал, сэр, что возможно есть необходимость узнать, работает ли телефон в соседнем поместье. Для этого я намеревался одеть плащ-дождевик и резиновые сапоги у себя в комнате.

– Хорошо. Это очень хорошо. Вашей сообразительности можно позавидовать, – инспектор почему-то очень обрадовался и даже хлопнул в ладоши.

– Так. Еще несколько вопросов, если позволите.

Дворецкий молчал.

– Где находится ваша комната?

– Наверху, сэр.

– Наверху? Как же вы слышите звонок?

– Звонок электрический и он соединен с моей комнатой, – обстоятельно объяснил Алфорд.

– Вы слышали выстрел?

– Нет, сэр.

– Каков ваш рост?

– Простите, сэр?

– Ваш рост, Алфорд. Я вижу, что вы очень высокий, мне хотелось бы знать на сколько.

Впервые я увидел на лице Алфорда что-то похожее на растерянность, впрочем, это длилось лишь мгновение.

– Шесть футов два дюйма, – ответил он.

Инспектор кивнул своим мыслям и допрос продолжился, а это был именно допрос и следующие вопросы были не менее странные.

– Ваша комната запирается?

– Да, сэр.

– Ключ у вас?

– Да, сэр.

– Вы запираете ее?

– Иногда, сэр.

– Например?

– Когда уезжал по поручениям мистера Оулдриджа.

– Кто еще работает в доме?

– Никто, только я. Последние годы у мистера Оулдриджа не очень хорошо шли дела. Не всегда вовремя получалось платить жалование. Все ушли, только я остался верен дому, – с искренней горечью в голосе произнес дворецкий.

– От кого же вы запираете комнату? – удивился инспектор.

– В доме бывает много людей…, – неуверенно начал дворецкий.

– И? – подбадривал его инспектор.

– Это всего лишь обычные меры предосторожности. В общем-то привычка, не более того, – твердо закончил Алфорд.

– У вас есть какие-то ценности в комнате? – не унимался инспектор.

– Только мои сбережения.

– На что вы копите деньги?

– На старость, – быстро ответил Алфорд. Его ответ прозвучал достаточно резко, особенно учитывая его невозмутимый характер. «Что за глупые вопросы?» – читалось в его тоне.

Совершенно неожиданно Пикок достал из кармана трубку из нубука, неспеша набил ее табаком, раскурил и выпустил в потолок густое облако дыма, которое на несколько мгновений зависло над нами и только затем медленно стало растворяться.

– С вашего позволения, – особенно ни к кому не обращаясь произнес инспектор. Кэтлин два раза кашлянула, но ничего не сказала.

Я заворожено смотрел на непроницаемую белую завесу, и мне очень хотелось прыгнуть в нее, чтобы затем наконец-то вынырнуть на поверхность здравого смысла. Но сон не кончался, потому что реальность неумолима как паровоз, она била прямо в челюсть и оставалось только шире открывать глаза, чтобы не пропустить хоть какой-то лучик света в этой кромешной тьме.

– На старость? – переспросил Пикок. – Вы также собирались покинуть мистера Оулдриджа?

Повисла тяжелая пауза. Алфорд молчал. Наконец он издал обреченный вздох и ответил.

– В Суссексе живет моя сестра с дочерью. Племянница очень больна, требуется дорогое лечение, поэтому все свои накопления я периодически отправляю им.

Инспектор курил, казалось, его совершенно не интересует то, что говорит дворецкий.

– Вы не могли бы дать мне ключ от вашей комнаты?

«Зачем?» – чуть не сорвалось у меня с губ.

Алфорд покорно подошел и протянул большой ключ.

И тут произошло неожиданное. Что-то металлически лязгнуло, затем все увидели, что на руках дворецкого чернеют какие-то уродливые браслеты. Господи, да это же наручники! Еще никогда я не видел инспектора таким серьезным и сосредоточенным. В руках он держал револьвер Дейва, дуло которого недвусмысленно уставилось в живот дворецкого.

– Прошу вас, Алфорд, не делайте резких движений, – с каменным лицом произнес инспектор.

Ни один мускул не дрогнул на лице Алфорда. Я с удивлением наблюдал, как его левая бровь лишь слегка приподнялась, как бы давая понять, что инспектор ведет себя не самым вежливым образом.

– Алфорд, вы арестованы!

Алфорд молчал. Но что это значило? Не уж то признание? Не может быть!

– Вы арестованы, – повторил инспектор, – по подозрению в пособничестве убийце. Вам понятно обвинение? Вы имеете право на адвоката. Вы имеете право не отвечать на мои вопросы. Но имейте в виду, все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Вы признаете себя виновным?

Алфорд молчал.

– Вы что-то имеете возразить, заявить, сообщить? Нет? Замечательно. Я помещаю вас под арест в вашу комнату до прибытия констеблей.

Дворецкий без возражений направился к лестнице. Инспектор шел следом, и не думая убирать револьвер, на ходу он оставил инструкции нам:

– Я надеюсь не нужно говорить, что всем следует оставаться на местах. Любая попытка выйти из комнаты, расценивается как признание.