Только если ты захочешь

– Их автор – доктор Бах: в прошлом веке был такой английский врач, выделивший цветочные эссенции из трех десятков растений. Пятнадцать лет назад они очень помогли мне обрести душевное равновесие…

В первый раз Стивен отвел взгляд от Камиллы. Он встал и снова налил себе чай.

– Хочешь еще чашку?

– Нет, спасибо.

– Ты, наверное, голодная, уже второй час.

– Нет, – сказала она.

– Я редко выхожу на обед, он мне не нужен. На углу есть закусочная…

Камилла прервала его; она хотела только одного: и дальше слушать его голос.

– Нет, Стивен, я не хочу ни пить, ни есть, рассказывай дальше о своих эликсирах.

Он продолжал:

– Пятнадцать лет назад моя жена погибла в автокатастрофе. Мы были в машине втроем с нашей дочерью, ей тогда было девять лет. У меня был выбор…

Стивен умолк.

– Прости, я не хотела… – сказала Камилла.

– Неважно, я хочу, чтобы ты знала!

– Хорошо, я тебя слушаю, – отозвалась она, сложив руки на коленях.

– Да, у меня был выбор! За долю секунды я должен был решить, кого спасти, жену или дочь закрыть своим телом, чтобы смягчить удар несущегося на нас грузовика… Я сделал выбор… моя жена была за рулем, я ринулся на заднее сиденье за секунду до того, как раздался страшный грохот и скрежет покореженного металла об асфальт. А потом наступила тишина, и не было ничего, кроме адской боли, которая пронзала мне спину, и едкого дыма. Эти несколько секунд показались мне вечностью… я чувствовал на шее теплое дыхание дочери, она была жива. Из-за сильной боли я не мог повернуться и посмотреть, жива ли Элиза. Лобовой удар по передней части машины почти не оставлял надежды; я позвал ее по имени, ответа не было. Я почувствовал, как по моей руке течет теплая, густая жидкость; сначала я подумал, что ранен, но это была кровь Элизы… Очнувшись в больнице, я узнал, что она умерла сразу.

– А… твоя дочь? – нерешительно произнесла Камилла.

– Я закрыл ее своим телом, и это ее спасло; у нее было только несколько ушибов и порезы. Я очень долго восстанавливался: меня четыре раза оперировали, восемь месяцев я проходил реабилитацию, но я жив, а Элиза мертва, и моя дочь осталась без матери.

– Даже не знаю, что тебе сказать!

Камилла испытывала волнение и изумление одновременно. Глубоко тронутая рассказом Стивена, она не могла понять легкости, с которой он рассказал ей об этой трагедии; словно они были старинными друзьями, которые привыкли часто видеться и откровенничать друг с другом.

Он продолжал, все с той же откровенностью:

– Больше года я был в депрессии; моя дочь обвинила меня в смерти матери; мы тогда разводились, и она долгое время думала, что ее смерть упростила мне жизнь; я был в отчаянии. Мои родители взяли на себя заботу о Кайле; у меня не было сил. Тогда я и встретил этого терапевта, который открыл мне альтернативные способы бороться с болью и депрессией. Эффективны они или нет – я не знаю, действительно ли они помогают или это просто самовнушение – неважно, но «Цветы доктора Баха» помогли мне справиться с болью и стали частью моей жизни. И тогда же я решил посвятить себя тому, к чему всю жизнь испытывал страсть, – книгам. Я бросил денежную работу переводчика, которую уже просто не мог выносить. Таким образом, несчастье иногда открывает новые возможности.

– Послушай… даже не знаю…

Она не решалась сказать ему о своем изумлении.

– Подожди меня две секунды! – бросил Стивен с неожиданной поспешностью, противоречащей его недавней грусти.

Заскрипела винтовая лестница в углу магазина, ведущая на второй этаж в квартиру Стивена. Она услышала прямо над головой его шаги, затем наступила минутная тишина. Он спустился так же быстро, как поднялся, и поставил на столик белую картонную коробочку с бежевой этикеткой: «Парфюмерная вода «Цветы Баха».

– Вот, возьми, думаю, эти тебе подходят больше всего! – сказал он так уверенно и спокойно, что Камилла смутилась.

Она сдержанно возразила:

– Послушай, Стивен, я очень рада, что увиделась с тобой после стольких лет, но не могу принять этот подарок… и потом…

– И потом что?

– Знаешь, Стивен, какая-то нелепая ситуация… мы едва знакомы, а ты мне рассказываешь историю своей жизни… это очень странно!

– Ты помнишь, как я ждал тебя перед лицеем?

– Да.

– Ты помнишь, как мы обедали с моими родителями в рыбацком домике?

– Да, но… – Она пожала плечами.

– Ты помнишь дюну Пила? Сколько раз мы на нее поднимались?

– Конечно, помню, – повторила она, ошеломленная напором Стивена.

Он посмотрел ей прямо в глаза и своим проникновенным голосом, которому еще бо́льшую глубину придавали английские интонации, объявил:

– Тогда скажи мне! Что в этом нелепого и странного?

– Стивен, нам было шестнадцать лет!

– И что, прошедшие с тех пор двадцать семь лет запрещают тебе принять подарок? Нет, подожди, я знаю! Считай эти духи пробником.

– Как это – пробником?

– Смотри, здесь написано: «Эликсир преобразует внутренние ресурсы в позитивную энергию». Ты его опробуешь и скажешь, правда ли это! Это не подарок, а просто тест, – настойчиво повторил Стивен.