Вот теперь Денора позволяет ступням оторваться от земли в рывке вперед под руками Шейни и отправляет мяч вверх,
– Дешевый прием… – кричит Шейни.
– Шестнадцать, – отвечает Денора в сторону верхнего края площадки и посылает мяч Шейни, которая, как с удовлетворением видит Денора, наконец-то тоже запыхалась, и ее губы двигаются так, будто она из тех спортсменок, которые привыкли играть с жевательной резинкой во рту. Или жевать жвачку, как коровы, ха.
– Как давно ты играешь? – спрашивает Шейни. – Твой отец не рассказывал.
– Я родилась на баскетбольной площадке, – отвечает Денора. Шейни опускает мяч на бетон и медленно катит его между ними, давая ей время самой устремиться к ему.
– Значит, это для тебя важнее всего? – говорит Шейни. – Баскетбол? Ничего важнее для тебя нет?
Денора на секунду фиксирует взглядом Шейни, словно оценивает.
– И ты думаешь, что сможешь отобрать его у меня? – в конце концов спрашивает она. – Думаешь, можешь сломить мою гордость перед сегодняшней игрой? Ты замаскированный Голубой Пони?
– Я использую преимущества родной площадки, малышка.
– Ты далеко от дома, – отвечает Денора, приседает, демонстрируя угрозу позой и лицом. На тренировке ее тренер всегда кладет большую ладонь на лоб Деноры, когда она проходит с мячом, посылая его назад, и вперед, и во все стороны, стремясь пройти, сделать бросок, дриблинг. Теперь Шейни делает то же самое, ее грубая ладонь упирается прямо между бровями Деноры. Это нарушение, в любой игре ее остановили бы свистком, но в то же время оно замедляет вращение всего мира, позволяет Деноре увидеть ситуацию как бы со стороны, как на «конторской» живописи[55], будто эта битва между ними двумя настолько эпохальна, что ее нарисовали на стене бревенчатого дома, а внутри этого дома старик с жесткими тонкими косичками рассказывает эту историю о том единственном случае, когда Девочка играла за все племя. Как каждый дрибл так сильно сотрясал землю, что в заповеднике откалывались огромные пласты на заснеженных склонах и с грохотом летели вниз, срезая, как бритвой, деревья у подножия гор. Как каждый раз, когда мяч взлетал в небо, он сливался с солнцем, так что, когда он летел вниз, он превращался едва ли не в комету и разрубал оранжевый обод корзины. Как каждый финт был таким убедительным, что ветер пытался занять место этой баскетболистки, но потом его порыв сминался, потому что спортсменка уже снова занимала это пространство и устремлялась в другом направлении, и траектория ее зигзагообразного движения была быстрой, как удар молнии.
Дело не в собственной гордости, говорит себе Денора, чтобы давить сильнее, быть быстрее, прыгать выше. Победа нужна ради ее племени, ее народа, ради всех черноногих из прошлого и будущего.
– Сегодня тебе не победить, – говорит она прямо в запястье Шейни.
– А тебе? – отвечает ей Шейни, приподнимаясь на носках и готовясь к следующему движению Деноры.
– Ага, – говорит Денора и сильно толкает лбом ее ладонь, отталкивая Шейни на достаточное расстояние, чтобы освободить себе пространство.
Она пользуется им для того, чтобы рвануться вверх и назад, вверх и назад. Это неправильная форма, даже плохой прием, потому что почти невозможно воспроизвести все переменные такого броска с отклонением от кольца, но нельзя же всегда действовать по правилам. В некоторых играх ты – Реджи Миллер[56]. И если ты действительно хороша, то можешь быть даже Шерил[57].
Денора поднимается все выше и выше, одновременно падая назад. Шейни опускает руки, чтобы свести их вместе, вытянуть настолько, чтобы блокировать этот бросок, но тот крохотный отрезок времени, который уходит на то, чтобы опуститься и прыгнуть, собраться и оттолкнуться, оставляет Деноре как раз достаточно времени, чтобы забросить мяч в корзину.
И все же, из-за высокого роста Шейни, Деноре приходится в последний момент внести поправку, послать мяч еще выше, чем она хотела, и молиться еще отчаяннее.
Он пролетает над самыми кончиками пальцев Шейни.
Денора приземляется на задницу в снег на целую секунду раньше, чем мяч задевает переднюю часть обода корзины, сотрясает всю конструкцию, а потом подпрыгивает раз, другой – и падает в нее. Денора трижды переворачивается, празднуя победу, вся в снегу и сухой траве. Она готова держать пари, что за всю жизнь провела на площадке больше времени, чем за ее пределами, и играла против девочек своего возраста и старше, и против мальчиков тоже, по воскресным вечерам, когда спортзал открыт; к концу игры она забрасывала больше мячей, чем любая девочка из ее команды, но все равно этот бросок, этот удачный бросок – он лучше любого из остальных.