Только не Айви Покет!

— Не правда ли, четыре фазы луны — это очень интересно?

Я пожала плечами:

— Не особенно. Хотя, конечно, у меня слабость к полной луне, когда маньяки неистовствуют, вервольфы превращаются и всё такое.

— Глупые суеверия. — Мисс Фрост вышла к доске и встала перед ней, словно собралась провести урок. — На самом деле истинное могущество луны проявляется в первой четверти, когда луна ровно наполовину видна, наполовину скрыта. В это время она как бы и здесь, и не здесь. Когда луна в первой четверти, возможно многое, даже самое удивительное. — Она резко выдохнула и с едва заметной улыбкой добавила: — В день рождения Матильды луна будет как раз в этой фазе. Думаю, скучать никому не придётся.

Я вздохнула и вернулась к рисованию:

— Поверю вам на слово.

Мисс Фрост фыркнула и покачала головой, словно имела дело с непроходимой тупицей. Она быстрым шагом направилась было прочь из домика, но вдруг остановилась возле моей парты:

— Что это ты рисуешь, Айви?

Я показала на старика-садовника:

— Его.

— Его? — Мисс Фрост посмотрела на рисунок, в окно и снова на мой рисунок. Очевидно, он был даже лучше, чем я думала. Гувернантка пробормотала: — Потрясающе!

Я отложила карандаш и полюбовалась своей работой. Розы мне не слишком удались, зато садовник получился очень похоже.

— Мисс Покет, можно взять ваш рисунок?

Я пожала плечами:

— Пожалуйста.

Схватив мой рисунок, гувернантка вернулась к своему столу и заперла его в ящик на ключ. Вероятно, она собиралась вставить его в рамочку и повесить на стену. Именно так поступают с гениальными произведениями живописи.

Не сказав больше ни слова, мисс Фрост поспешила к выходу из летнего домика.

Наступила ночь. Угасший день был для меня днём блистательных озарений. Во-первых, я пригласила мисс Олвейс приехать погостить. Во-вторых, нашла отличный тайник для алмаза Тик-так. Я сразу поняла: лучшего места, чтобы спрятать камень, не придумаешь. Так что я дождалась, пока дом уснёт, взяла свечу и принялась за дело.

Я же не хотела, чтобы меня кто-нибудь увидел.

В комнате напротив моей хранился всевозможный хлам, оставшийся после постановок леди Амелии. Никуда не годный, всеми забытый. Где можно ещё надёжнее спрятать бесценное загадочное ожерелье?

Присев на какой-то ящик, я разрезала маленькими ножницами шов на кармане и достала алмаз Тик-так. Мне смутно вспомнилось предостережение призрачной герцогини: не поддаваться искушению заглянуть в камень. Да что она понимает, старая дура!

Я взялась за серебряную цепочку и поднесла бриллиант к свету. Снаружи на усыпанном звёздами небе царил полумесяц, которому совсем немного оставалось до ровной половинки луны. Внутри камня на небе мерцали звёзды и над Баттерфилд-парком всходил полумесяц, которому лишь немного оставалось до ровной половинки луны.

За спиной у меня раздался шорох крыльев. Обернувшись, я увидела, как по воздуху между стропил скользнула птица и опустилась на тёмную балку в дальнем конце комнаты. Когда я вновь заглянула в камень — в нём уже мела метель. Каждая снежинка сверкала как бриллиант. Сквозь завесу снега можно было рассмотреть дом, серый и мрачный. Его покрытые морозными узорами окна были темны.

Вдруг дверь этого ветхого дома отворилась, на крыльцо вышла женщина. На руках у неё спал ребёнок. Она была одета в плотное тёмное пальто и жёлтый соломенный капор. Поля капора не позволяли разглядеть её лицо. Ребёнок был маленький, с длинными тёмными волосами. Женщина поспешила прочь, воровато оглядываясь на лачугу. Девочка у неё на руках… Я знала её. Неужели это я? Да. Только совсем ещё малышка.

Женщина вышла за ржавые ворота, пересекла грязную дорогу. И зашагала через поле, увязая в грязи и снежной каше. Она от кого-то убегала. И уносила меня. От кого? Куда? Ответов не было. Только вопросы.

Вопросы. И следы на снегу.

Чёрные клубы дыма заслонили всё. Видение в камне исчезло. Вместо них снова проступили звёзды и полумесяц. Я выронила ожерелье и вскочила на ноги. Принялась взволнованно ходить кругами. В моей голове лихорадочно проносились мысли. В животе застыл холодный ком. Возможно, камень обманывает меня. Шутит шутки. Но мне вспомнились слова герцогини: алмаз Тик-так показывает только правду. Что было, что есть и что будет.

Но тогда что же он показал мне? Кто была та женщина? Моя мать?

Камень. Только камень знает все ответы. Я кинулась к нему, подобрала ожерелье, поднесла к неровному пламени свечи. Я молилась, чтобы он показал мне ещё что-нибудь.

И он показал. Но не поле, где бушевала вьюга. Не женщину в жёлтом капоре, которая куда-то несла меня. Он показал мне летний домик в Баттерфилд-парке, слабо мерцающий в свете полумесяца. Окна его были темны. По дорожке со стороны большого дома к нему шёл кто-то с фонарём.

Это была мисс Фрост. Что она там делает?