Только не дворецкий. Золотой век британского детектива

— Понимаешь, — ответил Уилсон, — я не мог представить, куда Бартон мог бы его деть. Тот человек у ворот сказал, что в доме он был только пару минут — унести некогда. Конечно, он мог пронести его на себе, но не думаю, что он пошел бы на такой риск: знал ведь, что придется идти в полицию. Если бы мы не нашли телефона в доме, пришлось бы обыскать Бартона, но это были бы крайние меры. Я не хотел этого делать, ведь мы должны были его отпустить — алиби было безупречно. И ему хватило бы времени, чтобы найти и уничтожить орудие убийства или покинуть страну.

— Значит, ты с самого начала знал, что убийца — он? — спросил Прендергаст. — Но откуда?

— Ну, я начал подозревать его, как только взглянул на каморку с телефоном. Понимаешь, размеры помещения и траектории выстрелов ясно указывали на то, что убийца там не стоял. Ты сам это видел, но был слишком убежден в обратном. Но там не было ни места для него, ни следов бегства. На полу были только следы Бартона, и никто не смог бы пройти мимо тела и лужи крови, не наступив в нее. Я проверил. Это означало, что убитый был один, и убит он был с помощью какого-то приспособления. А то, что лампочка — практически новая, ты и сам заметил — перегорела, было до странности похоже на ловушку. Я сделал так, что Бартон оставил отпечатки пальцев на новой лампочке, а позже обнаружил такие же отпечатки на неисправной. Конечно, это ничего не доказывало, но наводило на размышления. Лампочка висит высоко, Бартону до нее не дотянуться — просто так он не полез бы ее менять. В этом, кстати, был его главный промах: все остальное он тщательно вытер — телефон даже чересчур тщательно, — но забыл про лампочку.

Идем дальше: если предположить, что несчастный встретил свою смерть в одиночестве, становится очевидным, что у убийцы будет железное алиби, а значит, любое алиби в ходе предварительного расследования должно быть отброшено. Вообще-то алиби самого Бартона в таком свете выглядело даже несколько подозрительным — почти что казалось подготовленным. Когда я узнал от него все, что хотел, я оставил тебя за ним присматривать и вернулся на место преступления для более тщательного осмотра. Тогда я обнаружил то самое пятно крови под телефоном, указывающее на то, что его поставили туда уже после убийства. Сам Карльюк, как ты сказал, едва ли мог это сделать, он скорее всего упал сразу же после выстрела. Эту версию подтверждало то, что Карльюк, как выяснилось из обследования телефона, вообще к нему не прикасался. Это означало, что после его смерти телефон поставил на место и протер кто-то другой. Но, насколько нам известно, после убийства в комнату заходил только Бартон. Так что я внимательнее изучил его передвижения и обнаружил, во-первых, что недавно телефон, по всей видимости, несколько часов стоял на почти недосягаемой высоте и, во-вторых, прямо под этим местом на полу остались кровавые отпечатки носков ботинок, а на нижней полке — необычное пятно, похожее на след колена. После этого я был уже почти уверен, что его переставил именно Бартон — а потом, «обнаружив» тело, переставил обратно.

— Но зачем?

— Как ты очень точно подметил, он мешал убийце. Вот тут, должен признать, я был преступно медлителен. Нужно было сразу подумать о другом телефоне, с сюрпризом. Но я все еще искал обычный мушкетон — возможно, прикрепленный к верхней полке и приводимый в действие механизмом, — и тут твое своевременное напоминание о пальцах трупа дало мне зацепку. После этого все встало на свои места — осталось только найти второй аппарат.

— Почему Бартон не подождал немного и не уничтожил его, вместо того чтобы тут же поднимать тревогу? — удивился Прендергаст.

— Наверное, не хотел задерживаться, опасаясь вызвать подозрения того человека у ворот, — предположил Уилсон. — Конечно, он не ожидал наткнуться там еще и на нас. Думал, что пошлет его в полицейский участок и получит двадцать минут на то, чтобы спокойно замести следы. С нашим появлением ему не повезло. Как и с тем узеньким просветом между кронами. Во всем остальном, если забыть о промахе с лампочкой, который мог так никогда и не раскрыться, убийца, как мне кажется, проявил незаурядный ум. Роль невиновного и встревоженного друга он сыграл весьма натурально, да и алиби, если бы я к тому моменту не подозревал его, было простое и вполне правдоподобное.

— А о мотиве ты тоже догадался? — спросил Прендергаст.

— Честно говоря, нет. Я лишь подумал, что если двое работают в банке, есть одно очевидное предположение. Но причин могла быть сотня. Вот видишь, как исключительно полезна спешка. Остановись мы и начни искать мотив, так и не поймали бы преступника.

Энтони Беркли

Перевод и вступление Марии Переясловой