Только не я

Нет, там сейчас было все оголенно, словно пучок нервов, оставшийся без защиты, и стоило только прикоснутся к нему, как, скорее всего, даже почувствую разряд.

– Эй, – бьет меня в плечо здоровяк, и я подскакиваю на месте с громким «ой».

Хватаюсь за то место, куда был толчок.

– Да что же такое! – учитель встает со своего места и оглядывает класс. – Я вижу, вы уже справились с заданием? – он строго смотрит на меня, а я кидаю виноватые взгляд то на него, то на ребят.

– Извините, – сажусь на место и притягиваю тетрадь к себе, утыкаюсь носом в чистый, неисписанный лист, начинаю выводить цифры.

– Так, ребята, поторопись, – учитель сводит на нет мою выходку, и я ему за это очень благодарна. – До конца урока тридцать минут.

– Придурок, – одними губами говорю парню.

А ему смешно, видите ли, ржет сидит, скотина, как конь. Злюсь. И эта злость готова выплеснутся наружу. Поворачиваю голову, чтобы сказать ему пару ласковых, и натыкаюсь взглядом на черные жгучие глаза цвета ночного неба. Дыхание перехватывает, и я тут же забываю все, что случилось пару минут назад. Для меня сейчас есть только он и его глаза цвета ночи. Мгновение, и он подмигивает мне, косая ухмылка трогает уголки губ. Черт. Краска заливает лицо, и я хочу провалиться от стыда, ведь он видит, как я реагирую на него.

Резко отворачиваюсь к окну и сажусь на стуле полубоком к соседу, теперь-то уж точно не повернусь, что бы не случилось.

Глава 14

Вылетаю из класса пулей, как только звенит звонок. Даже девчонкам говорить ничего не стала. Резко встала, собрала все вещи и ушла, оставив на столе учителя тетрадку, скорее всего, с неправильно сделанной работой.

Сейчас хотелось одного – разобраться с тем шквалом чувств, что накатили так неожиданно. Я быстро шла по коридору, даже не замечая, что иду против течения толпы ребят, которые торопятся на следующие занятия.

Мозг пульсирует так, что страшно становится, не разорвет ли черепную коробку. Первое желание – сходить в туалет и сунуть голову под холодную воду, но как только дошла до нужной двери, тут же передумала. Бежать. Нужно сбежать с уроков, потому что не смогу спокойно находиться там, где он. Я это чувствую, ведь, как только стоит в мысли пробраться ему, тут же становится и жарко, и холодно одновременно. И это сродни болезненным ощущениям в груди, когда твое сердце начинает выламываться из того места, где до этого крепко сидело.

Легонько постукиваю себя по грудной клетке чуть выше сердце. Привычка, черт бы ее побрал, с детства осталась, после того, как поняла, что только эта манипуляция может остановить или выровнять бешеный ритм органа.

«Есения, надо подумать о чем-то или о ком-то другом, ну, нельзя же так вот срываться! Ведь тебе здесь не один день учиться, а, как минимум, месяц», – рассудительно наставлял внутренний голос.

«Соберись, тряпка, и смотри только перед собой, не распыляйся, одиннадцатый класс, экзамены на носу, что ты творишь?» – верещал мозг, отчего даже уши заложило.

Да. Упрямо вздергиваю подбородок и иду в сторону лестницы, которая ведет на наш этаж. Я все именно так и сделаю, буду смотреть перед собой, и да, основательно возьмусь за подготовку к экзаменам. И кроме Димы мне тоже никто не нужен. Я уже все решила и определила для себя, да и кому я нужна еще с таким прошлым? Люди вообще очень злы и, как это сейчас очень заметно, не любят детдомовских.

Забегаю по ступенькам так быстро, насколько это возможно. Пусть опоздаю немного, даже и один урок пропущу, не беда, главное, с мыслями нужно собраться. Это глупо – дергаться каждый раз, как увижу его.

Перевожу дыхание, когда ступаю на последнюю ступеньку третьего этажа. В голове все зашумело от быстрого подъема. Останавливаюсь, опираюсь на прохладную стену спиной, закрываю глаза и делаю вдох.

– Очень долго шла, – слышу приглушенный голос, и меня словно током прошибает всю.

Распахиваю глаза и вижу, что напротив, тоже прислонившись к стене, стоит Тимофей. Его взгляд приковывает к месту, и двинуться невозможно от этого. Опускаю голову и смотрю на него из-под полуприкрытых ресниц. Сердце срывается с места и убегает в галоп. Вдыхаю шумно воздух и вжимаюсь в стену до боли в лопатках, когда парень отлепляется от крашеного бетона и делает шаг ко мне.

Дергаюсь всем телом в сторону, когда он подходит почти вплотную. Одновременно с моим движением Тимофей выставляет руку, преграждая путь. Я со всего маха бьюсь грудью, и меня отбрасывает обратно.

– Да что ты привязался ко мне? – вспыхнула я то ли от прикосновения его кожи к моей, то ли от неожиданной боли, что сейчас опускалась вниз, в район солнечного сплетения. – Достал, правда.

Перевожу взгляд на него и смотрю прямо в глаза, утопая и одновременно жалея о том, что только что сказала, потому что вижу, как зрачки мгновенно разрастаются, и без того темно-карие глаза затягивает дьявольская тьма, где на дне, словно огоньки лавы, вспыхивает злость.

– А ты меня – нет, – его губ касается наглая ухмылка, и я залипаю на ней. Не могу взгляд оторвать.