Только не|мы (СИ)

— Да, я пыталась объяснить. Но ему, по большому счёту, всё равно. Он заявил, что книга определённо будет иметь успех, поскольку сюжеты с хеппи-эндом покупают значительно лучше. И если в первой части дилогии концовка устроила не всех, то во второй части она устроила даже моего придирчивого издателя.

— Значит, Илзе и Антонис всё-таки остались вместе! — зааплодировала Эмилия, не сдержав порыва, потому как сама прочла первую часть «Не мы» и присоединилась к числу тех, кто ждал продолжения. — А третья! Третья часть будет?!

— Посмотрим, — хитро улыбнулась я, сохраняя интригу, хотя для меня, как для автора, история Илзе и Антониса была полностью завершена.

Мои давние и горячо любимые книжные герои после всех бурь и невзгод жизни обрели друг друга в объятиях, которые должны были продлиться столько, сколько отмерил им бог. А я умывала руки, оставляя их наедине друг с другом, как они и мечтали.

Сразу после окончания этого романа я вернулась к детской сказке, которую изначально задумывала как целую серию книг, но написала лишь одну, первую, а затем утратила моральные возможности продолжать эту работу.

Сказка-фэнтези про маленькую девочку и её волшебного кота долгое время оставалась лежать невостребованной. И, конечно, причиной тому стала моя личная боль, вызванная смертью Клауса. Сейчас эта боль отступила. И я со спокойной душой озаглавила книгу, точнее — серию книг, «Невероятные приключения Лизы и Клауса в Удивляндии». Я уже не сомневалась в том, что взбалмошная, но, безусловно, милая парочка закадычных друзей покорит сердца и умы многих юных читателей. И вдобавок я не сомневалась в том, что не остановлюсь ни на второй книге, ни на третьей, а со временем, может, даже обскачу Роулинг с её семитомником о Гарри Поттере. Кто знает?..

Возможно, именно кудрявой румяной девчушке Лизе и её хвостатому товарищу, путешествующим по разным городам сказочной Удивляндии, однажды предстоит стать новыми культовыми персонажами для нескольких поколений.

В конце концов, мечтать не вредно. В этом я убедилась на собственном примере. И отныне приучила себя мечтать чуточку смелее.

Сейчас вместе со своими соседями я с упоением мечтала о том, как однажды мы всё-таки откроем наш собственный кафе-бар. И, может, даже назовём его «Rosa» — то есть «Роза» в честь той, что не дожила до этого радостного события, но хотела бы быть с нами и разделить нашу общую радость.

Мы так увлеклись разговорами, что проболтали до обеда. К тому моменту со второго этажа уже спустились Валдис и Тич.

Валдис поприветствовал гостей кивком. Он научился здороваться и прощаться при помощи такого нехитрого жеста. И пока это была единственная вербальная коммуникация, которую Валдис мог проявить при посторонних.

Со мной же наедине он изредка начинал читать вслух. Не по моей просьбе, а исключительно по собственному желанию. В такие моменты он глубоко уходил в себя и просто произносил вслух буквы, которые видел перед глазами. Он свободно читал на латышском, русском и немецком языках. Проверить, насколько Валдис вникает в текст, было сложно. Вероятно, он понимал далеко не всё из того, что доводилось ему прочесть. Однако не каждый девятилетний ребёнок со стандартным мышлением может похвастаться глубоким пониманием «Игры в бисер» или «Войны и мира», которые полюбил Валдис. А уж его мышление вообще не вписывалось ни в какие стандарты.

Иногда он мог запереться в комнате и не выходить по двое суток, а затем приходил, садился со мной рядом и протягивал расчёску. Мы хоть и укоротили ему немного волосы, ухаживать за ними сам он то ли не научился, то ли не хотел учиться. Я баловала себя мыслью, что Валдису просто приятны мои прикосновения во время расчёсывания. Другие прикосновения он едва ли допускал и по-прежнему начинал нервничать, если кто-то задавал ему лишние вопросы.

Валдис оделся в куртку и пошёл гулять с Тичем. Я свободно отпускала их двоих, не боясь, что они заблудятся или чего-то испугаются. У маленького белокурого мальчика и его громадного шерстяного друга было больше общего, чем у нас всех вместе взятых друг между другом. Они понимали без слов: Тич не умел лаять, а Валдис не желал разговаривать. Но сообща они бродили часами по лесу, затем ели, забившись в углу, каждый из своей посуды, а после могли улечься спать возле самой тёплой стены в доме, где проходили центральные батареи, или уходили наверх и спали в кровати Валдиса. Тич приходил и уходил, когда ему вздумается. Ни я, ни Эми не возражали против этой странной, но искренней дружбы.

Ближе к вечеру я закинула промариновавшуюся индейку в духовой шкаф.

Сначала я чуть не купила гуся, но в последний момент отдёрнула руку, вспомнив об Андрисе — это было его любимое рождественское блюдо. Но я поклялась себе, что не позволю больше скорби брать надо мной верх. Если существует мир иной, то Андрис, глядя оттуда на мою новую жизнь и мой дом, непременно бы одобрил такое решение — я это знала.