Только не ты

– Значит, так! – водитель дыхнул перегаром мне в лицо. – Твои претензии меня достали. Сделай так, чтобы Гранд говорил и выглядел нормально, и соображал тоже. У нас есть день, от силы два, а потом надо будет кое-кому его предъявить.

Водитель оттолкнул меня, и я плюхнулась в кресло.

– Подождите! Что вы принесли? Мне нужен бульон. – В моём голосе отчаяние и в мыслях тоже.

– Что?

– Бульон для Гранда.

– Хорошо, поищу.

– И сок. И одежду для него, хоть какую. Хоть трусы.

– На одежду не надейся, наслаждайся Грандом а ля натурель.

– Ещё лекарства нужны, обезболивающие. И соломинка для питья.

– Тебе тут что, санаторий?

Водитель посмеялся, обдал перегаром, но принёс всё, что смог найти в доме. Лекарств немного, но хоть что-то. Я выпила пару таблеток и расслабилась в кресле, жду эффекта.

Долго тишина не продлилась, потому что Александр пришёл в себя. Просыпался долго, мучительно и стонал. Вернее, выл. Не знаю, что с ним сделали в этот раз, но лучше ему от этого не стало.

Я раскрошила таблетки, смешала с соком и подошла ближе.

– Отвали! – прохрипел он. Лицо мокрое от испарины, в глазах кипит боль. – Найди себе другого питомца для развлечений!

Еле жив, а умудряется орать на меня. Хрипом. Где была его ярость, когда приходил водитель?! Может, и хорошо, что он не проснулся, нас бы обоих убили.

– Ты мне думать мешаешь своим воем! – прикрикнула на него. – Я бы из окна выпрыгнула, чтобы с тобой не сидеть, но окна заколотили на фиг. Так что имей совесть и прими таблетки!

Гранд зашипел в ответ, боль и ненависть в одном звуке.

– Зови их! – показывает на дверь.

– Они только что ушли! Испугались твоих угроз, не иначе! – Вздохнула, призывая себя к спокойствию. – Им нужно предъявить тебя кому-то в нормальном состоянии, а ты был без сознания и похож на труп. Мы с тобой ругались, потом мне стало плохо. Когда я вышла из туалета, ты был в отключке.

– Мне пришлось отключиться. Научись закрывать дверь в туалет! Вас что, в России вообще манерам не учат?

– Сохрани свой юмор для похитителей! Они хотят, чтоб ты стал адекватным, только вот беда: ты никогда таким и не был!

Ругаюсь на больного мужика, самой противно, а ему легче стало. Гранду нравится моя ненависть. Ему тошно от моей заботы и от своей слабости. А если я злюсь на него, то всё хорошо.

– Голова болит? – спрашиваю зло, но негромко. От крика обоим хуже.

– Мало болит, раз тебя слышу!

– Прими таблетки! Если повезёт, то отравишься.

– А ты ничего, кроме яда, и не предложишь.

Это становится игрой. Мы притворяемся, что я мучаю его, а он снисходит до общения со мной. Что в любой момент может соскочить с кровати и сбежать подальше от меня.

Муки его гордости в разы сильнее, чем боль от раненой головы.

– Ну, бл+, ты даёшь! – шипит, пытаясь проглотить раскрошенные таблетки. – Хоть бы сахара к яду подмешала, сиделка безрукая!

– А я тебе сейчас дам тортиком закусить. Пирожными заварными. Шоколадом швейцарским.

Гранд жадно глотает сок через соломинку. Сжимает зубы, бледнеет, но больше не стонет. Терпит.

Блаженная тишина длится всего минут двадцать.

Как только боль немного отступила, Гранд начал дёргаться. Слежу за ним исподтишка, не судороги ли. Нет, это он, блин, упражняется. Дёргает руками-ногами, садится, ёрзает по постели. Готовится к марафону, не иначе. Качается во все стороны из-за головокружения.

В очередной раз осознав, что слишком слаб и что пить и есть придётся, он обращается ко мне.

– Где бульон? Не всё же мне тут с тобой валяться. Корми меня!

– Сам вставай и делай бульон!

– Вот ещё! Ты стажёрка, вот и стажируйся.

– Нам принесли бульонный кубик, а горячая вода из крана грязная. Когда они вернутся, я попрошу кипятка.

– Здесь вода чистая, нагревается в колонке. У меня голова разбита на хр+н, а ты поноса боишься?

Спросил и осёкся. Упоминание туалета навеяло внезапную и очень неприятную догадку.

– Когда я был без сознания, я… что-нибудь делал? – спросил с тихой угрозой в голосе.

– Что именно? – играю в наивность, хотя прекрасно понимаю его вопрос. Размешиваю бульон и не смотрю на Гранда. Он дышит так тяжело, что становится страшно.

– Делал? – переспрашивает громче.

В моих руках идеальная месть. Я могу разрубить его гордость одной фразой о событиях прошлой ночи.

Смотрю на его сгорбленную голую спину, на затылок со слипшимися от крови волосами и обещаю себе, что не трону его гордость. Не скажу ему правду. Он и так не справляется со своей слабостью, а станет только хуже.

– Тобой занимались похитители, а я сидела с повязкой на глазах.

Гранд сощурился. Когда вы заперты наедине, то начинаете понимать друг друга без слов. Вот он и догадался, зараза, что мои мысли были добрыми. Человечными. Ему это не понравилось.

– Я трахну тебя, Алёна! – прохрипел голосом зомби из ужастика.

– Ну-ну, только выпей сначала бульон, пока тёплый, – ответила устало. Трахнет он меня! Напугал ежа голой задницей.

Поправила подушки и сунула ему соломинку в рот. Он сделал несколько глотков и в изнеможении закрыл глаза.

– Могла бы как следует растворить бульонный кубик!

Посмотрела в чашку – ни крупинки.

– Я решила, что тебе захочется погрызть от скуки.